Летописец так описывал последний день смоленской осады: «Пришел князь великий сам и с своими братьями под город Смоленск с многими силами и с великим нарядом пушечным. И пушки и пищали большие около града поставив, повелел бить град со всех сторон, и приступы великие чинить без отдыха, и огненными пушками в град бить, так что от пушечного и пищального и людского кричания и вопля, также и от градских людей супротивного боя пушек и пищалей, земля колебалась, и друг друга не видели, и весь град в пламени и дыму, казалось, вздымался. И страх великий напал на горожан, и начали из града кричать, чтобы великий государь пожаловал, меч свой унял, а бою велел перестать, а они хотят государю бить челом и град сдать».
Особенно отличился пушкарь Стефан, стрелявший из самой большой пушки. Первым же выстрелом он попал в жерло крупнокалиберной крепостной пушки, ту разорвало, и осколками побило много литовских пушкарей. Потом Стефан ударил по гребню стены «ядрами мелкими, кованными свинцом», которые буквально смели со стены ее защитников. Не менее губительным был и третий выстрел «большой пушки» [33] умельца Стефана: огромное ядро упало в толпу литовского воинства.
Над воротной башней Смоленска был выкинут белый флаг. Стихла пушечная канонада. Смоленский наместник Юрий Сологуб и местный епископ Варсанофий пришли в шатер Василия III просить о перемирии на один день. Им было отказано, великий князь требовал немедленной сдачи города. Обстрел города возобновился с прежней силой. «Мещане и черные люди» Смоленска не желали больше сражаться с русскими, и под их давлением власти согласились, наконец, на капитуляцию. В город отправились сын боярский Иван Шигона-Поджогин и дьяк Иван Телешов, чтобы сообщить смолянам условия сдачи. Победители были великодушны: великий князь Василий III обещал отпустить «воевод и жолнеров», которые не пожелают перейти на московскую службу; подтверждались прежние «жалованные грамоты» городу; город должен управляться «по старине», освобождался он и от некоторых налогов. Осажденные приняли эти условия.
«И июля в 31 день, – продолжает летописец, – князья и бояре смоленские град отворили, а сами пошли пешком к шатрам великому государю челом ударить и очи его видеть, да тут и приказались великому государю и крест целовали. И князь великий их пожаловал, слово свое им жаловальное молвил и есть их звал. И в град Смоленск послал боярина своего и воеводу князя Данила Васильевича Щеня и иных своих воевод с многими людьми, и велел им прочих людей, и князей, и бояр, и мещан, и всех людей града Смоленска к целованию привести и речь им государскую жаловальную говорить».
