Открываю дверь, которая больше не заперта, как до свадьбы, и вижу, что Линден ждет меня в коридоре. Он улыбается и, взяв меня под руку, ведет к лифту.
Сколько же в этом доме переходов, просто ужас! Даже если бы переднюю дверь оставили для меня широко открытой, уверена, я бы в жизни не смогла до нее добраться. Стараюсь запомнить дорогу: мы идем по длинному, ничем не примечательному коридору. Под ногами зеленый ковер, на вид совсем новый. На стенах серовато-белого цвета такие же типовые пейзажи, как у меня в комнате. Нет ни одного окна, поэтому я и не догадываюсь, что мы уже на первом этаже, пока Линден не распахивает дверь и мы не оказываемся в начале уже знакомой мне аллеи из розовых кустов. На этот раз мы проходим мимо беседки. Солнце еще не взошло, и сад окутывает сонная тишина.
Линден указывает мне на декоративный пруд, в середине которого журчит небольшой фонтанчик. У поверхности воды плавают продолговатые, довольно крупные рыбки белого, оранжевого и красного цвета.
– Это кои, цветные карпы, – говорит он мне. – Японский вид. Слышала о них?
География превратилась в предмет настолько малопонятный, что в школе я с ним так и не познакомилась. Училась, правда, я недолго – после смерти родителей пришлось идти работать. Моя школа занимала здание церкви, и одного ряда скамей с избытком хватало, что разместить всех учеников. У большинства из нас, как и у меня с братом, родители были из первого поколения. Они учили своих детей ценить образование, неважно, что те, скорее всего, умрут, так им и не воспользовавшись. С нами туда ходила еще пара сирот. Они мечтали стать актерами и хотели уметь читать, чтобы потом разучивать сценарии. Все, что мы знали из географии, – это то, что раньше существовало семь континентов, на которых располагалось несколько государств, но Третью мировую войну пережила лишь Северная Америка, континент с самыми развитыми технологиями. Ущерб оказался невосполнимым: все, что осталось от шести континентов, – это бескрайний океан и необитаемые клочки земли, настолько крошечные, что их даже не видно из космоса.
И все-таки мой отец просто обожал тот прежний мир. У него был старый географический атлас двадцать первого века с разноцветными картинками всех стран и описанием их обычаев. Моей любимицей была Япония. Меня завораживали густо загримированные гейши с тонкими чертами лица и поджатыми губами. Мне нравились деревья сакуры в бело-розовом облаке цветов, они были так непохожи на жалкие, специально огороженные недоразумения, произрастающие вдоль тротуаров Манхэттена. Япония представлялась мне одной глянцевой цветной фотографией, огромной и красочной. Брату больше нравилась Африка, там жили слоны с огромными свисающими ушами и птицы с ярким оперением.
