Находясь в окружении живых мертвецов, явственно чувствую, как во мне пульсирует жизнь. Их сердца едва бьются, мое же бешено колотится. Долгая поездка в кромешной тьме нас объединила. Мы слились в единое безымянное существо, попавшее в невообразимый ад. Я не хочу выделяться! Не хочу выделяться!
Бесполезно. Меня заметили. Незнакомый мужчина неторопливо двигается вдоль шеренги. Он не выказывает никаких эмоций, когда мужчины в серых шинелях грубо осматривают нас. У него задумчивый и одновременно довольный вид.
Взгляд его притягательных зеленых глаз встречается с моим. Он улыбается. Золотой отблеск его коронок говорит о достатке. Странно, он слишком молод для того, чтобы иметь серьезные проблемы с зубами. Он не сбавляет шаг. Увлеченно изучаю собственные туфли. Идиотка! Мне не следовало поднимать глаз. Их необычный цвет – это первое, что во мне замечают.
Он что-то говорит серым шинелям. Они смотрят на нас и, видимо, приходят к согласию. Бросив взгляд в мою сторону, мужчина с золотыми коронками еще раз улыбается и садится в машину. Она резко, выплевывая гравий из-под колес, сдает назад, в направлении дороги, и уезжает.
Ту бедняжку, которую вырвало, отводят обратно в фургон, ее и еще десяток других конвоирует один из серых шинелей. От стройной шеренги нас осталось всего трое. Мы стоим поодаль друг от друга. Шинели опять переговариваются.
– Шагайте! – приказывают они, и мы подчиняемся.
Идти нам некуда, кроме как к распахнутой двери лимузина, припаркованного на гравии. Мы находимся в стороне от проезжих дорог, где-то неподалеку от шоссе. До нас доносится гул машин. Далеко, в пурпурной дымке, зажигаются огни ночного города. Я не знаю даже нашего приблизительного месторасположения: эта пустынная дорога совсем не похожа на шумные улицы моего родного города.
Мы шагаем. Две другие девушки идут передо мной. Залезаю в лимузин последней. От водителя нас отделяет тонированное стекло. За секунду до того, как захлопывается дверца машины, из фургона, в который собрали всех не прошедших отбор, доносится какой-то звук.
Я понимаю, что это первый из десяти выстрелов.
Просыпаюсь на атласных простынях. Меня мутит, все тело покрыто горячим потом. Сознание немного проясняется. Подтянувшись к краю кровати, свешиваюсь вниз головой. Меня выворачивает прямо на роскошный красный ковер. Я все еще давлюсь и отплевываюсь, когда замечаю, что кто-то уже очищает ковер тряпочкой для мытья посуды.
– На всех усыпляющий газ действует по-разному, – тихо говорит он.
