Но он все еще не понимал, что скажет ей, когда они останутся одни. Преподавательница пансиона? Единственное, что он понял из всего этого, — что она преподавала у миссис Холл в ожидании, пока ее жених вернется с войны и женится на ней, но что она в конце концов отказалась и от того, и от другого, решив посвятить себя ремеслу, которое принесет ей больше денег и поможет спасти и себя, и отца. А сейчас ему даже не хотелось думать, какие отношения связывают ее с Джасиндой.
Внезапно впереди послышался шум драки и громкие крики. Завернув за угол в очередном полутемном коридоре, они увидели страшную сцену. Покрытый шрамами надзиратель, которого Хоук видел внизу, огромный, как медведь, с висящим на поясе кольцом с ключами, швырнул к стене дерзкого молодого заключенного и начал избивать его тяжелой дубинкой.
Хоук остановил Белинду. Конечно, надзиратель просто выполняет свою работу, но Белинде видеть это ни к чему.
— Стойте, дорогая. — Он быстро огляделся. — Здесь есть другой выход? — обратился он к сторожу, но тот уже бросился на помощь своему начальнику. И тут Хоук увидел лицо Белинды. Она была до жути спокойна, лицо ее побледнело и походило на гипсовую маску. Она смотрела на тюремщика, крепко сжав губы. В темном коридоре она, бледная и безмолвная, казалась призраком — или ангелом, спустившимся на землю, который опечален происходящим, но отчужден от него. Белокурые пряди ее волос слегка развевались на сквозняке.
Хоук решил немедленно увести ее отсюда. Придется отыскать другой выход. Он крепко схватил ее за руку.
— Пойдемте, дорогая, — прошептал он, но она не шелохнулась.
— Я не стану бегать от него, — проговорила она помертвевшими губами, и ее слова падали на крики заключенного тихо, как лепестки розы.
Припав к его руке как дитя, она пошла вперед, не обращая внимания на протесты Хоука.
На войне, которую она вела, не было ни пушечных выстрелов, ни пуль. Войска, которые схватились в этот момент, находились внутри ее, сражаясь так, словно хотели разорвать надвое ее душу, но бежать она не желала. Она решила во что бы то ни стало выстоять, не полагаясь на защиту своего могущественного покровителя, и пройти мимо, посмотреть в глаза этому чудовищу — пусть он знает, что она его больше не боится. Он скорее всего ничего не поймет, но для нее достаточно и того, что она победила свой страх, а это самое главное.
«Я не побегу. Я не побегу. Я не побегу», — снова и снова повторяла она, хотя побрякивание его ключей царапало ее по сердцу, как будто по нему водили осколком стекла.
