Он видел, что ее губы искривила едва заметная улыбка, но глаза по-прежнему были закрыты.
— Роберт! — позвала она еле слышно.
— Да?
— Если я скажу вам, что есть одна очень важная для меня вещь, — торопливо начала она, — которую мне нужно сделать, вы мне поможете?
— Говорите.
Она открыла глаза. Там царил цвет ночи.
— Мне нужно навестить отца в тюрьме, но я боюсь ехать туда одна. Не поедете ли вы со мной? Не отвезете ли меня туда завтра?
— Ну конечно. Это совсем несложно.
— Да? — спросила она, затаив дыхание.
— Мы поедем, куда вы хотите.
Он услышал, как она медленно с облегчением вздохнула. Потом схватила его за руку и сплела свои пальцы с его пальцами.
Некоторое время они молчали, просто были рядом.
— Роберт, — позвала она на этот раз настойчивее. Он слегка улыбнулся:
— Да, Белинда?
Она лежала без движения, ее волосы раскинулись на подушке. Она закрыла глаза.
— Кажется… мне хочется, чтобы вы меня поцеловали.
— Неужели?
— Нежно. — Она открыла глаза и посмотрела на него.
И он посмотрел на нее. Молча он наклонился и коснулся ее губ легким, ласковым поцелуем. Он почти не двигался, лишь сжал руками ее голову.
Она покорно вздохнула — легко-легко. Так продолжалось с минуту, с вечность, с год, пока он не отодвинулся, потому что вихрь чувств захватил его.
— Так хорошо? — прошептал он, теряя голову.
— Да, — выдохнула она. Взгляд ее глаз, обрамленных длинными ресницами, был задумчив и спокоен. — Спасибо, Роберт.
Он с минуту смотрел на нее, а потом улыбнулся глупости всего происходящего и нежно потрепал ее по подбородку.
— Я знаю, как вас подбодрить. Что вы скажете насчет вечера в Воксхолле?
Слабая невинная улыбка мелькнула у нее на губах. Она блаженно вздохнула.
Увеселительные сады Воксхолла не то чтобы пользовались дурной репутацией, но все же были не совсем приличным местом. Своего рода шумный праздник, продолжающийся круглый год, Воксхолл был единственным местом, где можно было и людей посмотреть, и себя показать. Настроение здесь царило буйное, нравы были свободными, куртизанки здесь становились королевами.
Казалось, сам воздух здесь сверкал от возбуждения, и у Бел закружилась голова, когда она вошла туда и прошествовала по главному променаду под руку с самым неотразимым холостяком среди аристократов, и не имело значения, что она всего лишь его любовница.
Она оделась в аиле искушенно-сдержанном, зная, что это понравится Хоуку. Платье из белого легкого муслина развевалось вокруг ее ног при ходьбе, прозрачное, как воздух. Прозрачный малиновый шарф окутывал плечи, гармонируя с мелкими розочками, там и сям воткнутыми в высокую прическу. Под платье она надела белые шелковые чулки с ромбами на лодыжках — ромбы были из красных стрелок, подчеркнутых золотой нитью, — профессиональная деталь туалета блудницы. Шутка была наглой, но почему бы и нет? В его жизнь не мешает добавить немного пряностей.
