Он спрятал глаза под длинными черными ресницами и пошарил в столе. Потом молча протянул ей серебряную шкатулку с золотым замочком.
Бел достала оттуда медальон с изображением молодой девушки с фарфоровой кожей. Она рассматривала портрет, грустя о том, что из мира ушла такая красота.
— Это леди Колдфелл вам подарила?
— Да. — Он забрал у нее шкатулку и снова запер ее. Его мужественное лицо побледнело. — Это автопортрет. Она была весьма одаренной художницей.
Бел примостилась на краешке стола и с интересом слушала его.
— Она догадывалась, что вы ее любите?
— Не знаю.
— Вы никогда не объяснялись ей?
— Конечно, нет.
— Как грустно.
Он пожал плечами. Вид у него был несколько виноватый — ведь он принял в подарок портрет замужней дамы.
— Что в ней пленило вас? — тихо спросила Бел, внимательно следя за выражением его лица.
Он помолчал, не выпуская из рук шкатулку и избегая взгляда Бел.
— Простота. Мягкость. Ах, я не знаю. Понимаете, это была всего лишь мечта. Я любил ее платонически. Я слишком многое переживаю внутри себя, это моя проблема. Внешне же… Ну ведь ничего не случилось. Совсем ничего.
— Вы жалеете?
— Что было бы хорошего для меня, если бы я стал ее домогаться? Я обесчестил бы нас обоих и причинил боль другу.
Грусть, появившаяся в его выразительных глазах, вызвала у нее угрызения совести, и она погладила его по черным шелковистым волосам, чтобы хоть немного утешить.
Он не отшатнулся от ее руки, но все еще не смотрел на нее.
Она тоскливо вздохнула:
— Рыцарская любовь. Я думаю, Роберт, это прекрасно, пусть даже это была только мечта.
— Лучше мечта, чем ничего.
Она отдернула руку, сочтя за благо удалиться, пока инициатива оставалась за ней. Пряча ласковую, почти нежную улыбку, она отошла от стола.
— Желаю вам доброй ночи, ваша светлость.
Он автоматически встал и поклонился, как и положено джентльмену, заложив руки за спину; он снова стал чопорным и неприступным. Кивнув, она направилась к двери.
— Подумайте, какой экипаж вам хотелось бы иметь, — приказал он повелительным тоном. — Завтра я повезу вас в «Таттерсолз».
Бел удивленно обернулась. В ее сознание медленно пробиралось понимание того, что она здесь в безопасности и под его защитой. Она почувствовала это. Хотя Хоуксклиф и флиртовал с ней немножко, он вовсе не собирался нарушать свое слово и ухаживать за ней.
Удивление от этого открытия вызвало радостную волну облегчения… и сожаления. Этот человек не намерен причинять ей зло, а она играла им, заставила его воскресить мучительные воспоминания только для того, чтобы удержать его подальше от себя.
