— Меня больше не волнуют скандалы! — воскликнул он, проводя рукой по волосам. — Какая разница, что будут говорить? Какое они имеют право обсуждать мои поступки? Мне страшно надоело жить под властью их тирании, и, ей-богу, я не позволю больше ни одной женщине умереть, лишь бы сохранить свою репутацию незапятнанной.
— Что вы имеете в виду? Он опустил голову.
— Я беспокоился, что люди начнут говорить обо мне и о Люси. Знаете, ведь люди чувствуют такие веши, и я… могу сказать, что она не была ко мне безразлична.
«А разве найдется такая женщина?» — подумала Бел.
— Я всячески избегал ее. Мне хотелось поступать по правилам, принятым в свете. Но теперь я не могу не задаваться вопросом… если бы я дал ей возможность поговорить со мной наедине, возможно, она доверила бы мне что-то такое… что помогло бы мне спасти ее. — В его темных глазах появилось мрачное выражение. — Знала ли она, что Долф опасен? Знала ли, что ее жизнь под угрозой? Тысячу раз я задавал себе эти вопросы, но вряд ли когда-либо получу на них ответ.
— Не нужно так терзать себя, Роберт, — мягко сказала Бел. — Что бы ни случилось, это не ваша вина. Вы поступили, как считали правильным в то время. Никто не может требовать от вас большего.
Она видела, что он обдумал ее слова и не согласился с Ними.
— Возможно, я не был добродетелен. Возможно, я просто боялся.
Она сочувственно смотрела на него, но он отвернулся, почесывая подбородок.
— Я сознаю, что вы можете выбрать себе любого мужчину в Лондоне, мисс Гамильтон, и что моя просьба сопряжена с опасностью для вас. Поэтому я готов отблагодарить вас соответственно. Что вы скажете о тысяче фунтов за ближайшие два месяца? У вас будет свой выезд и верховая лошадь, столько слуг, сколько понадобится, ложи в театрах, деньги на туалеты и тому подобное, и к тому же… — он слегка напрягся, сжал руки за спиной и устремил взгляд на улицу, — я не потребую, чтобы вы разделяли со мной ложе.
Бел уставилась на него, не смея дышать.
— Вы шутите.
Он наклонил голову.
— Та, кого я любил, мертва, мисс Гамильтон. Я… я просто не могу. Надеюсь, вы поймете.
— Конечно, — прошептала она. Он надеется, что она поймет? Тысяча фунтов за два месяца? Это же королевские деньги, целая треть папиного долга — и ей даже не придется с ним спать!
Ах, избавиться от того, что ей ненавистно, — и в награду увидеть, как возмездие настигает Долфа!
Но тут она вдруг заметила, что горе исказило его загорелое точеное лицо, и радость ее померкла. Ее сердце рванулось к этому человеку. Бел встала и подошла к Хоуку.
