Она не стала меня заверять, что ее замечание было неправдой или простой насмешкой, но искреннее раскаяние в ее тоне пролило бальзам на мою уязвленную гордость.
— Я прощаю тебя.
— Слава богу, — улыбнулась Мэри. — Теперь мы подружимся.
* * *
Той ночью случилось довольно важное событие, которое изменило мою участь самым драматичным образом. На закате поднялась буря; когда мы ложились спать, метель бушевала за окнами и весь дом стонал под порывами ветра. Мы с Амелией и Эллен переоделись в ночные рубашки и завершили вечерний туалет, как вдруг раздался еще более зловещий звук: пронзительный вой, человеческий, насколько мы поняли.
— Кто-то плачет, — рассудила я, немного послушав у стены, — и, мне кажется, в соседней комнате.
Рыдания продолжились, вскоре за ними последовал обмен неразборчивыми репликами. Мы с Эллен решили выяснить, в чем дело, и я взяла свечу. Амелия заявила, что не желает оставаться одна, и поспешно присоединилась к нам. Мы тихо вышли в коридор и постучали в соседнюю дверь. Через какое-то время оттуда выглянула Ханна, подняв над головой свечу.
— Да?
Ханна была серьезной худой девочкой, которая болела последние две недели и лишь недавно выздоровела.
— Мы слышали чей-то плач, — пояснила Эллен. — Все в порядке?
— Это Сьюзен. По-моему, она боится бури.
— Может, у нас получится ее успокоить? — спросила я.
— Как хотите. — Ханна оставила дверь открытой и вернулась в спальню. — Мы уже все испробовали.
В комнате, такой же как наша, жили четыре девочки. Лия Брук и ее сестра Мария занимали одну кровать, а мы с Амелией и Эллен подошли к другой, на которой в мерцающем свете огарка под одеялом виднелся холмик размером с человека.
— Сьюзен, — тихонько позвала я.
— Кто это? — откликнулся слабый приглушенный голос.
— Шарлотта Бронте. Мы услышали, как ты плачешь. Не надо бояться метели. Просто снег, карнизы и ветер беседуют друг с другом.
Одеяло внезапно отлетело в сторону, и на кровати уселась ее крепкая рыжеволосая тринадцатилетняя обитательница с несчастным и заплаканным личиком.
— Я не боюсь. Моя мама считает, что метель — дар божий, она укрывает мир свежим, сверкающим белым покрывалом.
Тут лицо Сьюзен снова сморщилось, и она разразилась слезами.
— Если ты не боишься, то в чем дело? — удивилась Эллен.
— Всякий раз, когда шел снег, — всхлипывала Сьюзен, — мы с мамой вместе смотрели в окно. А если метель бушевала поздно ночью, мама садилась ко мне на кровать и рассказывала историю. Ах! Как далеко я от дома! Как я скучаю по маме!
