Георгий рассмеялся:
— А колокол и не нужен. Это же не церковь, а часовня.
— А без колокола на хера она нужна, — обиделся Славка. — Все равно, если и достанете — разворуют и пропьют. Тот же хохол из Шушпанова. Или Ваучер из Кокарихи. А потом придет мудак с мотоблоком.
— Прямо Апокалипсис какой-то, — развеселился Георгий.
— Пока, не пока, а… дело, может, и хорошее, — неожиданно заключил Славка.
— Слава Богу. Так поможешь?
— Как я помогу? — Славка искренне удивился.
— Денег дай.
— Денег я дам. Только немного. Я их не печатаю.
— Дай сколько можешь.
— Погоди, — Славка встал и, выпрямившись, застыл. Ноздри его затрепетали, как у пойнтера на стойке.
— Пойдем в избу, — сказал он.
В избе он решительно сбросил подушку с кровати. На скомканной серой простыне скупо посверкивала нераспечатанная бутылка «Гжелки».
— Вот, привезли в подарок. Чудная больно. Я такой и не пил. Пусть, думаю, побудет целая, сколько сможет. Ты ее, Жора, возьми — и побереги. Ты человек надежный. А как построите собор — мы ее и выпьем.
— Спасибо, — растрогался Георгий. — Я тебе, Славка, завтра другую принесу. Пей на здоровье.
— Принесешь, не принесешь — это как Бог даст, — солидно рассудил Славка. — А теперь — пойди. Я по хозяйству.
Соседями Славки были Маргаритки, мать и дочь. Они были крупноваты для такого нежного имени, но гармоничны. Обе были учительницами, старшая преподавала в старших классах, младшая — в младших. Изба им досталась крепкая, светилась внутри выскобленными бревнами. В палисаднике покачивались высокие «золотые шары», шевелились гиацинты, мальвы отливали голубой и розовой эмалью.
Маргаритки встретили Георгия на крыльце.
— Привет Маргаритам, — бодро поздоровался Георгий.
— Привет Мастерам, — ответили Маргаритки. — Заходи, Жоржинька, — сказала старшая, — да не разувайся, оботри хорошенько.
— Георгий, а вы действительно князь, как про то бают на деревне?
— Грузины, Маргаритка, все князья, а евреи — и вовсе цари.
— Тогда — вот, — Маргаритка протянула руку для поцелуя.
— И чему вас только в школе учат, — рассмеялся Георгий, целуя руку.
— Жоржик, у нас уха поспевает, — сказала старшая. — Надеюсь, отведаешь с нами?
— Надейся, не надейся — конечно, поем. А что за рыба?
— Красноперка. Ритка с утра наловила. Одиннадцать штук. Правда, мелкая…
— Уха делается так, — Георгий уселся поудобнее. — Сначала, в пустой воде…
— Эх, Жоржик, — на глазах у старшей выступили слезы. — Ты мне рассказываешь. Когда был жив Сережа, вся деревня была в лещах. А теперь — лодка вон вся рассохлась, удочки едва живы, и то потому, что Ритка время от времени пользуется.
