Божок помалкивал, Колька тоже, но при этом смущался, а Божок — нет. Выручил вошедший Артем Николаевич, затеял какой-то разговор. Появились и Славка с прапором. Рыжий Сашка подошел к Кольке и уставился на него. Смотрел он долго, с минуту, потом хмыкнул и отвернулся.
Изба наполнилась хриплыми, натужными голосами, лужами, натекающими с валенок, кислым дымом «Примы» и «Астры». Полина Филипповна молчала в углу, Артем Николаевич принес чайник и чашки.
От чая отказались. Володька-прапорщик развязал узелок и вынул бутылку. «Не надо», — тихо сказал Божок, но прапор только покосился на него, налил полчашки, выпил, аккуратно заткнул бутылку и запихнул обратно. Затем взял со стола карамельку, зубами содрал обертку и выплюнул ее на пол.
Ждали сумерек, разбирали боеприпасы. Кольке досталось два патрона. «Хватит», — коротко объяснил прапорщик. «Хватит так хватит», — подумал Колька и захотел спать. Ему давно уже надоела эта охота, но отказаться было неудобно, да и любопытно стало — неужели из этого балагана что-нибудь получится. Колька охотился несколько раз в студенчестве, но на уток и в другой компании.
Наконец вышли. Белое мутное небо было слегка светлее снега, тонким слоем запавшего в ямки. Чернели на дороге бугры, желтые злаки торчали по краям, стояли неподвижно огромные, в полтора роста, зонтики дягиля. Шли молча, гуськом, Колька слегка поотстал. Через полчаса заметно стемнело, ударил по лицу легкий заряд крупы. Приходилось смотреть только под ноги. Белый мрак сгущался, надвигалось ощущение нереальности, было похоже на краткий сон в седле после тяжелого дня.
Впереди что-то прокричали, Колька поднял голову и подошел. Серый лесной клин уходил влево и терялся в массиве, еще левее процарапывались на снегу борозды поля. Божок достал фонарик и шарил желтым пятнышком, удаляясь в сторону леса. Вскоре он вернулся и рассказал, что входные следы есть, здесь, недалеко, почти у самого торца, а выходных не видать.
Стали по номерам. Прапорщик пошел вперед, к самому устью клина, впадающего в лес. Божок направился тоже к устью, но с противоположной стороны. Славка стал на полпути. Самое дохлое место досталось Кольке — почти у самых входных следов. «Ну, и ладно, — решил он, — посмотреть, что за следы такие, если различу». К его удивлению, следы оказались хорошо вытоптанной черной тропой.
Рыжий Сашка подобрал толстую палку и с треском вошел по следам, он стучал по стволам, гоготал и свистел. «Чтоб тебя, — досадовал Колька, — будь я секачом, развернулся бы и затоптал, ей Богу».
