— Не беспокойтесь, — сказал старший. — Не высохнут — ничего страшного. Завтра они не пригодятся.
Через десять минут гости уже спали.
Проснулся Яков Семенович от фырканья крыльев за окном, от птичьего щебета и свиста. Комната была пуста, на месте постели лежал солнечный прямоугольник, разделенный крестовиной рамы. На столе топорщилась сложенная вдвое бумажка. На ней была крупная надпись «на часовню». Внутри бумажки оказалось пятьсот рублей.
Яков Семенович вышел на порог. Дальний берег, и тихая река, и заново зазеленевший луг — все было залито свежим солнцем.
По дорожке к дому в серебряном нимбе волос шел, улыбаясь, Георгий. Яков Семенович неторопливо двинулся навстречу, чувствуя, что улыбается тоже. Внезапно его отбросило сильным толчком в плечо. Едва не упав, он увидал вылетевшую из-под его локтя Ксюшу, непричесанную, босую, в ночной рубашке. Не добежав до Георгия метров десять, Ксюша пала на колени и поползла. Она уткнулась в ноги Георгия и, перебирая руками, медленно поднималась, приговаривая:
— О! Егорий! О!
5.
— Надо же, — возмущался Георгий. — Тверской епископ долго орал на меня, за то что порядка не знаю, и погнал меня в Кимры, к благочинному, в районный, так сказать, комитет.
Смутные предчувствия Нашивкина ни во что плохое не вылились — и корова выздоровела, и Валя вернулась с хорошими анализами.
За окном, на бугорке, шла вовсю настоящая стройка. Стонала бензопила, Георгий с обнаженным торсом, обвязав белой майкой голову на грузинский манер, распоряжался, тесал, катал бревна. Яков Семенович в зеленых шерстяных плавках и галошах медленно, но безостановочно махал плотницким топориком. Леня и Ваучер спорили и подначивали друг друга.
Возник Андрей Иванович, обошел стройку, до Нашивкина долетел его возглас:
— Что ж ты творишь, Церетеля такая!
Георгий долго ему что-то объяснял, доказывал, наконец Андрей Иванович махнул рукой и пошел в сторону пляжа.
Подходил Леша Благов, развинчивал фляжку, протягивал Георгию, Якову Семеновичу, те отказывались. Тогда Леша делал глоток, рассказывал что-то, смеялся и уходил.
Работница Нинка приносила обед: макароны по-флотски, картошку с тушенкой…
Прибредал мрачный Славка с бидоном молока, степенно курил, ждал, когда бидон освободится.
Митяй появлялся часто. Молча ковырял травинкой в зубах, потом отталкивал Ваучера, или Леню, или Георгия, хватался за бревна, показывал, как надо работать.
Время остановилось вместе с воздухом — ни облачка не было в небе, ни ветерка.
