Так Марта или Пальмира? Ладно, пусть будет как положено, что вытащили…
Я нацарапал на листке неровными печатными буквами "Марта" и оставил его на столе. Придут отчим и Глеб, увидят, поймут… Испугаются до ужаса…
А я не останусь, нет. Я не могу. Мне нельзя. Я понял двойника. Мне надо быть с теми, кто видит меня… с теми, кому я нужен. С Пальмой и Юлькой. А уж потом, когда я прыгну под колеса… Правда, когда это еще будет…
Я загрустил.
Интересно будет, когда меня выпишут из больницы. Я приду к Пальме и Юльке в гости.
"Привет", — скажу я.
"Привет", — скажут они.
А что будет дальше, я не знаю. Наверное, все будет точно так же, как сейчас. Ничего необычного.
Меня кольнула тревога. Я сам не понял, почему. Но стало как-то так боязно, жутко, холодно. И от этой непонятности делалось еще страшней.
Думай о чем-нибудь приятном, Март! А то совсем поседеешь… Седых котов в природе не существует…
И меня, фактически, тоже. По крайней мере, пока. "Пока" — явление временное. Ничего, прорвемся. Врагу не сдается наш гордый Варяг.
— Марта… — прочитал Глеб. — Пап, это ты прикалываешься? Откуда собака?
Мужчина, отец Глеба, недоуменно развел руками. Он понимал не больше сына. Утром собаки не было, а теперь, когда они вернулись из больницы, она каким-то образом оказалась в их квартире. То, что это не галлюцинации, он убедился благодаря Глебу. Не может же двоим вполне здоровым людям мерещиться одно и то же.
— Может, мама принесла? — предположил Глеб. Он всегда называл жену отца мамой, хотя это было не так. — Ну, я понимаю, что она в больнице… но, может, это все-таки она?
Алексеев покачал головой.
— Нет. Не она.
— А кто тогда? Не сама же собака пришла… И дверь ей должны были открыть…
— Да, — кивнул Алексеев. — Должны были.
Глеб поскреб затылок и взял в руки тетрадный лист.
— Не понимаю.
— А ну, дай, — попросил мужчина. Глеб отдал листок.
Алексеев прочитал слово, написанное на нем, раз сто и задумался.
— А знакомый почерк, да?
— Знакомый, — прошептал Глеб и слегка кивнул.
Почерк и правда был знакомый. Неровный, размашистый, некрасивый. Такой же, как и в тетрадках младшего брата.
— Или это чья-то шутка… — начал Глеб, но отец не дал ему закончить.
— Это чья-то шутка, — утвердительно кивнул он. — Это точно чья-то шутка.
— А учебники? — тихо спросил Глеб. — Вчера учебники, а сегодня это…
— Ерунда, Глеб. Не думай об этом. Может, нам это просто кажется. Не может это быть правдой.
Парень кивнул. Он знал, что такое на самом деле не может быть правдой. Но знал он и то, что ему это все точно не кажется. И что учебники и тетради, которые они с отцом нашли вчера на кухне, принадлежат младшему брату. Марту.
