Я врал. Отголоски прошлого напоминали о себе. У мамы никогда не было братьев и сестер.
— У тебя есть дядя? — полюбопытничал Пальма.
— Ага. Двоюродный. Он капитан дальнего плавания. На днях он уезжает в Африку. Как Айболит.
— Зачем? — удивился мальчик.
— Надо, — безапелляционно заявил я. Я понятия не имел, зачем. И вообще я этого дядю выдумал. Но не мог же я об этом сказать Пальме. — Слушай, а где Юлька?
— Как где? В школе, где же еще. Это существо еще не достигло совершеннолетия и ежедневно страдает в подобном заведении, как впрочем, и все.
— А ты? Ты уже достиг совершеннолетия? — удивился я и размахнувшись, совершенно неожиданно для Пальмы, залепил ему подушкой в ухо. Надо сказать, подушка была вполне увесистая, и Пальма пошатнулся.
— Я болею, — захихикал мальчишка. — Разве не видно, какой у меня нездоровый вид? Я при смерти, ой, Март, скорую быстрее вызывай… Умираю! А-а-а…
Пальма придурочно опустился на пол, застонал и забился в конвульсиях. Потом он приподнял голову, скорчил недовольную рожу и укорил меня:
— Ну ты даешь! Человек лежит, умирает, а ты даже не соизволишь поднять жо…то есть встать и пойти вызвать "скорую"! Спасатель, блин!
Я включился в игру.
— Черт с тобой… Где телефон?
— В коридоре… О-о-о… Мамочка, помоги… Святой Петр, помоги… Святой Павел, помоги… Умираю…
Я, стараясь не расхохотаться, пошел в коридор, взял трубку, и сказал в микрофон:
— Алло? Скорая? Здрасьте… Примите вызов… Что с больным? Приступ. Приступ истерики. Да-да, бьется в судорогах, несет какую-то чушь… Что вы говорите? Да ну? Эпилептический припадок? Что сделать? Но позвольте, как — придушить? Все равно не успеем? Ну ладно, хорошо, спасибо…
Я вышел из коридора. Пальма хохотал.
— А я по твою душу, Пальмиро! Велено тебя придушить. Я буду рад облегчить твои муки, пусть даже таким страшным путем… Отче наш, иже еси на небеси… Прими же темную душу этого грешного отрока…
— Слышала бы бабушка, — улыбнулся Пальма. — Сказала бы, что это богохульство, что мы ересь какая-нибудь. Хорошо, что она на даче.
Я засмеялся и снова огрел Пальму подушкой, но несильно, а так, для порядка. Он улыбнулся снова и вдруг притих.
— Ты чего? — испугался я, глядя на его исказившееся лицо. — Я так больно тебя ударил?
Пальма молчал. Он закрыл глаза. Ему, похоже, было не на шутку больно.
— Пальма! Ты чего? Ты не всерьез? Да что с тобой, Пальма?
Он поморщился и шепотом попросил:
— Это… Дай водички, Март…
Я со скоростью бешеной антилопы помчался в кухню, достал из буфета стакан, налил в него водички из графина и побежал обратно, чуть не расплескав всю воду. Половину все-таки разлил.
