На всякого мудреца довольно простоты | страница 28



Григорий. С ними молодой барин, такой белокурый.

1-я приживалка. Ах! Будем ли мы живы?

2-я приживалка. Не во сне ли мы все это видели?

Турусина. Проси! (Обнимая Машеньку.) Ну, Машенька, услышаны мои молитвы! (Садится, нюхает спирт.)

Машенька. Это так необыкновенно, ma tante, я вся дрожу.

Турусина. Поди, успокойся, друг мой: ты после выйдешь.


Машенька уходит.


Манефа. Конец — всему делу венец. (Идет к двери.)

Турусина(приживалкам). Возьмите ее под руки, да чаю ей, чаю.

Манефа. Кто пьет чай, тот отчаянный.

Турусина. Ну, чего только ей угодно.


Приживалки берут под руки Манефу и идут к двери: в дверях останавливаются.


1-я приживалка. Одним бы глазком взглянуть.

2-я приживалка. Умрешь, таких чудес не увидишь.


Входят Мамаев и Глумов.

Явление шестое

Турусина, Мамаев, Глумов, Манефа и приживалки.


Мамаев. Софья Игнатьевна, позвольте представить вам моего племянника, Егора Дмитриевича Глумова.

Приживалки(в дверях). Ах, Егор! Ах, белокурый!

Мамаев. Полюбите его.

Турусина(встает). Благодарю вас! Я полюблю его, как родного сына.


Глумов почтительно целует ей руку.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Сцена первая

ЛИЦА:


Крутицкий.

Глумов.

Мамаева.

Человек Крутицкого.


Приемная у Крутицкого. Дверь выходная, дверь направо в кабинет, налево — в гостиную. Стол и один стул.

Явление первое

Входит Глумов, человек у двери, потом Крутицкий.


Глумов. Доложи!

Человек(заглядывая в дверь кабинета). Сейчас выдут-с!


Выходит Крутицкий. Человек уходит.


Крутицкий(кивая головой). Готово?

Глумов. Готово, ваше превосходительство. (Подает тетрадь.)

Крутицкий(берет тетрадь). Четко, красиво, отлично. Браво, браво! Трактат, отчего же не прожект?

Глумов. Прожект, ваше превосходительство, когда что-нибудь предлагается новое; у вашего превосходительства, напротив, все новое отвергается… (c заискивающею улыбкой) и совершенно справедливо, ваше превосходительство.

Крутицкий. Так вы думаете, трактат?

Глумов. Трактат лучше-с.

Крутицкий. Трактат? Да, ну пожалуй. «Трактат о вреде реформ вообще». «Вообще»-то не лишнее ли?

Глумов. Это главная мысль вашего превосходительства, что все реформы вообще вредны.

Крутицкий. Да, коренные, решительные; но если неважное что-нибудь изменить, улучшить, я против этого ничего не говорю.

Глумов. В таком случае это будут не реформы, а поправки, починки.

Крутицкий(ударяя себя карандашом по лбу). Да, так, правда! Умно, умно! У вас есть тут, молодой человек, есть. Очень рад; старайтесь!

Глумов. Покорнейше благодарю, ваше превосходительство.

Крутицкий