Городулин. Святую истину. Жена этого купца просила у нее приворотного зелья для мужа, чтобы больше любил; ну, и сварили зелье по всем правилам, на мадере: только одно забыли — спросить дозволение медицинской управы.
Турусина. Что же купец?
Городулин. Подействовало. Умер было, только не от любви.
Турусина. Вам все это смешно, я вижу. У юристов и у медиков сердца нет. И неужели не нашлось ни одного человека, который бы заступился за эту бедную женщину?
Городулин. Помилуйте, ее защищал один из лучших адвокатов. Красноречие лилось, клубилось, выходило из берегов и наконец стихло в едва заметное журчанье. Ничего сделать было нельзя, сама призналась во всем. Сначала солдат, который пользовался ее особенным расположением, потом она.
Турусина. Я этого не ожидала! Как легко ошибиться! Нельзя жить на свете!
Городулин. Не то что нельзя, а при смутном понимании вещей действительно мудрено. Теперь учение о душевных болезнях довольно подвинулось, и галлюцинации…
Турусина. Я вас просила не говорить со мною об этом.
Городулин. Виноват, забыл.
Турусина. Пусть я ошибаюсь в людях. Пусть меня обманывают. Но помогать людям, хлопотать о несчастных — для меня единственное блаженство.
Городулин. Блаженство — дело не шуточное. Нынче так редко можно встретить блаженного человека.
Григорий входит.
Григорий. Блаженный человек пришел.
Городулин. Неужели?
Турусина. Кто он такой?
Григорий. Надо полагать, из азиатцев-с.
Городулин. И я тоже полагаю.
Турусина. Почему ты думаешь, что азиатец?
Григорий. Уж очень страшен-с. Так даже жутко глядеть-с. Ежели сударыня, к вечеру, не приведи господи!
Турусина. Как страшен? что за вздор!
Григорий. Такая свирепость необыкновенная-с. Оброс весь волосами, только одни глаза видны-с.
Турусина. Грек, должно быть.
Григорий. Не очень, чтобы грек-с, еще цветом не дошел. А как вот есть, венгерец-с.
Турусина. Какой венгерец? Что ты глупости говоришь!
Григорий. Вот что мышеловки продают.
Турусина. Принять его, накормить и спросить, не нужно ли чего ему.
Григорий. Его, я думаю, особенно-с…
Турусина. Ну, ступай, не рассуждай!
Григорий. Слушаю-с. (Уходит.)
Турусина. У меня к вам просьба, Иван Иваныч.
Городулин. Весь в внимании.
Турусина. Я насчет Машеньки Нет ли у вас кого на примете?
Городулин. Жениха? Пощадите! Что за фантазия пришла вам просить меня! Ну, с какой стороны я похож на сваху московскую? Мое призвание — решить узы, а не связывать. Я противник всяких цепей, даже и супружеских.
Турусина
