В двух верстах от моего офицерского батальона, на Русском же Острове, помещался огромный, ещё довоенного времени госпиталь, оборудованный теперь одной миссией для венериков-чехов. Первые недели приходилось наблюдать, как эти негодяи тянулись по белому снегу к нашим казармам и потом подолгу стояли, наблюдая со злобной и насмешливой миной лица за нашей работой, особенно за строевыми занятиями и за боевой подготовкой в поле. В противовес установившемуся у нас порядку, эти чехи вели себя, как бродяги, распущенно, нахально и грубо. Из-за этого возникали недоразумения, и нескольким чешским солдатам наши били морду. Как начальник гарнизона Русского Острова, я принужден был отдать приказ, что впредь таких чешских солдат, нарушителей порядка и установленных правил воинской дисциплины, задерживать и предавать военно-полевому суду.
Полное бездельничанье, и разгильдяйство среди чехов стали нормальными явлениями. Единственное было занятие — они развили торговлю и спекуляцию не только награбленным ранее имуществом, но и новыми товарами, привозимыми ими с Дальнего Востока. Для этой цели чешское командование и их политические руководители начали беззастенчиво использовать русскую железную дорогу, которая при всем напряжении не могла удовлетворить потребностей боевой русской армии, населения Сибири и нахлынувших туда беженцев Поволжья.
Довольствие 50.000 чехов брало одну треть всего наличного транспорта, обращавшегося тогда на Сибирской железной дороге, что давало на каждого чешского солдата по несколько десятков пудов ежемесячно. На действительные потребности войсковых частей чешского корпуса шла меньшая часть этого, — львиную часть транспорта составляли разные ходкие товары, поступавшие потом от чехов на сибирский рынок. Надо вспомнить, что Сибирь, после долгой войны и революции, испытывала большой товарный голод. Не удовлетворяясь этой спекулятивной, незаконной торговлей, чешские руководители скоро стали передавать, за очень большие, понятно, деньги, частным лицам, ловким спекулянтам, своё «право» на целые вагоны.
«Особенное признание должно быть по заслугам уделено хозяйственным, финансовым и культурным (?) работам нашей сибирской армии. На этом всего лучше обнаружился гений нашей (чешской) расы. В массе наших (чешских) войск отыскались скоро сильнейшие индивидуальности, которые сумели организовать и направить работу. Но эта работа была понята каждым рядовым солдатом и поддержана его содействием...» Так наивно и в то же время нагло заявляет руководитель чешской дипломатии, отделываясь общими фразами.
