— Что с тобой случилось? Тебя выбросили на улицу? Ты не заплатил за квартиру? Тебя преследует мафия?
— Прошу тебя, не надо вопросов. Так да или нет? Если не можешь, то не можешь. Я способен понять.
— Да. Но без твоей несчастной мины, пожалуйста.
— Постараюсь. Я иду.
Это не очень далеко. Я иду пешком, прогулка по холоду успокаивает меня, когда я прихожу, моя "несчастная мина" почти исчезла.
Агата встречает меня в ночнушке, сверху она накинула халат, переделанный из бурнуса, который мне так хорошо знаком. Ее вид волнует меня, но я ожидал этого и приготовился. Агата будет волновать меня до самой смерти. И сколько Агат… Я очень люблю, я часто люблю, я никогда не разлюблю.
Считаю себя обязанным объясниться:
— Я уступил хибару.
— Я у тебя ничего не спрашиваю.
И все же с веселым возбуждением:
— Парочке, состоящей в браке каждый со своей стороны?
— Вовсе нет. Что-то вроде доброго дела.
— Ну, если тебе случается совершить доброе дело, это всегда против твоей воли. А потом ты из-за этого не в духе.
— Точно. Я не в духе. Но этого не видно. У меня мощный самоконтроль.
Она смеется:
— Ты хочешь сказать, что ты король лицемеров! Не шуми. Малышка спит.
— У нее все в порядке?
— Это тебя интересует?
— Ну, просто так.
— У нее все хорошо. Вот так.
Малышка — это Жозефина, дочка Агаты. Вообще-то моя тоже. Мы сделали ее вместе, в радости и предательстве. Радость — это мой вклад: радость потеряться душой и телом в лоне женщины, которую я любил до безумия. Предательством был вклад Агаты: она не стала принимать противозачаточную пилюлю нарочно, не поставив меня в известность, подлая. Когда она призналась, что беременна, к тому же с вызовом, я, конечно, рассердился, был налицо односторонний разрыв контракта, я чувствовал себя в каком-то смысле рогатым. Я давно уже инстинктивно предчувствовал, что я не из того материала, из которого делаются отцы семейств. Ребятишки сами по себе внушали мне ужас, не считая всех тех проблем, которые их сопровождают… Повеяло бедой, но мог ли я обижаться за это на Агату?
До какой же степени мы ненавидим своих детей после того, как их сделаем. Просто обидно. Особенно за них. Я честно старался. Менял Пеленки по ночам, кормил из бутылочки, носил в ясли, в садик, в общем, Делал все, что полагается. Причем, не жалуясь, это был мой долг, не правда ли, я выискивал то там, то здесь приятные моменты, это так мило, лапушка-дочка, она улыбается, она называет тебя "папа". И все же я предпочел бы, чтобы она оставалась, где была, в раю небытия, впитанного "тампаксом"… Я ненавижу принуждение, а принуждение "естественное" более, чем какое бы то ни было другое.
