Дорис покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
Они не поссорились, но в ту ночь тень произнесенных слов легла вместе с ними в постель, и хотя Невил любил ее с обычной страстью и силой, Дорис ощущала, что в нем возник некий барьер, а в ней укоренилось болезненное чувство утраты.
— Мне надо ехать, — повторила она снова. — Мне предстоит поездка в Пакистан, и выезжать я должна прямо в день возвращения. Я не могу отменить запланированные встречи. — Дорис закрыла глаза и с болью в голосе произнесла: — О, Невил, мне будет так не хватать тебя. Я хочу остаться с тобой здесь, хочу этого больше всего на свете!
— Но… — продолжил он за нее.
Дорис печально смотрела на любовника.
— Не стоит торопить события, — почти умоляюще сказала она.
— Нет, не стоит, — согласился Невил. — Существует сотня, а то и больше всяких причин, почему нам лучше хранить благоразумие и продвигаться в отношениях медленно, но это все-таки не имеет отношения к делу. Ты все еще прячешься от меня, Дорис, от нас.
— Нет, неправда, — опровергла она, хотя отлично видела его правоту.
Нельзя сказать, что она его не любила, нет.
Даже о недоверии не шла речь. По крайней мере, она была уверена, что Невил не причинит ей зла, он всегда поставит ее эмоциональную и физическую безопасность и спокойствие на первое место.
Но по-прежнему глубоко внутри у нее оставалась настороженность по отношению к Центру и работе Смайлза. Если бы он продолжал читать лекции в университете… Но ведь она любит человека, настойчиво убеждала себя Дорис, а не его работу.
Когда Невил со страстью и энтузиазмом говорил о своих будущих планах, о пользе стараний, Дорис видела лишь обратную сторону медали: пустые надежды Мэгги, напыщенное хвастовство Стива и людей, им обманутых и оскорбленных.
Речь не о том, будто ей не хочется остаться с Невилом. Она хотела, хотела отчаянно, но в то же время боялась; боялась, что он не сможет быть всегда таким замечательным, как теперь, что где-то в глубине его существа могло затаиться зло, которое потом разрушит ее счастье.
Она все еще боялась, признала Дорис, боялась привязаться к Невилу слишком сильно, боялась возможной боли.
— Как мне не хочется ехать в Пакистан, — сказала она грустно. — Мне будет так пусто без тебя…
Невил ласково улыбнулся и поцеловал ее, но не предложил отложить поездку.
— Разлука продлится лишь три недели, — приободрил он ее.
Три недели. Дорис закрыла глаза. Даже сейчас, если Невил три часа находился вне поля зрения, ее начинало томить одиночество.
