Бакулев моментально вскочил с места и приготовился отстаивать свою точку зрения. Однако Аверкин небрежно махнул рукой, и тот медленно опустился на стул. Бакулев, работавший прежде районным прокурором, был недавно назначен начальником следственного отдела и, как все работники районного звена, близко не соприкасавшиеся с прокурором области, испытывал в его присутствии излишнюю робость.
— Родственники, включая живущих за пределами нашей области, действительно все проверены, — стал горячо доказывать он, — но ведь и кроме этого мест, где можно отсидеться, предостаточно. Парень он ходовой, возможно, живет у кого-нибудь из дружков. Вот почему и мы, и уголовный розыск сконцентрировали все внимание на связях Глухова, а они у него обширные. Однако в ближайшее время мы обнаружим его, и тогда преступление можно будет практически считать раскрытым.
— Тэк-с, товарищи, тэк-с. Насколько я вас понимаю, все ваше внимание сконцентрировано на Глухове как на наиболее вероятном участнике убийства и скорее всего даже как на непосредственном убийце? — заключил Аверкин, снова перечитывая показания матери Шестакова.
Вершинин и Бакулев переглянулись. В словах прокурора области сквозил едва прикрытый скептицизм.
— Имеются все основания так считать, — уже без особой уверенности ответил Вершинин. — Показания Шестаковой объективно подтверждаются исчезновением Глухова. К чему ему скрываться, если он не чувствует за собой вины?
— Вина вине рознь. Трудно сказать, чего он боится. Повод для убийства, который вы называете, слишком несерьезен, а потом прошу обратить внимание на время исчезновения Глухова. Он скрылся спустя несколько дней после убийства, почти через неделю. Почему? Глухов должен был ожидать задержания на другой день, а он столько времени медлил, раздумывал. О чем он раздумывал?
Вершинин в душе был полностью согласен с Аверкиным, ибо такие же сомнения мучали и его. Он не стал их высказывать вслух, так как они работали против единственной мало-мальски правдоподобной версии.
— Безусловно, — продолжал Аверкин, — у Глухова имеются серьезные основания скрываться, но вот насколько они важны для нас и насколько они связанны с убийством Шестакова, трудно сказать. Пока, правда, у нас это единственная ниточка, и кто его знает, оборвется она или поможет распутать клубок. А ниточка тоненькая, как паутинка. Вообще-то, честно говоря, в последнее время вас трудно узнать, Вячеслав Владимирович, — закончил он.
