— В ближайшее время решим этот вопрос, — с облегчением пообещал Лубенчиков.
Вершинин заметил, как выходивший последним уже в дверях вяло махнул рукой, видимо, не питая надежды на брошенные ему вслед слова. Секретарь парткома быстро отвернулся, сделав вид, будто не заметил прощального жеста. Ему было неловко перед посторонним.
— Какие только вопросы не приходится решать парткому, — с ноткой оправдания сказал он, скользнув взглядом по посетителю.
— Старший следователь Вершинин, — назвал себя Вячеслав, хотя был уверен, что секретарь парткома знает, с кем говорит: ведь он пришел в точно назначенное время.
— Очень приятно. Лубенчиков, — представился тот. — Прошу извинить за задержку, но сами видите: общежитие, ясли, детские сады, прочее разное… А главное — производство.
— Работа у вас всеобъемлющая, — согласился Вершинин, но от соболезнований по поводу загруженности воздержался и снова замолчал, предоставляя Лубенчикову самому выпутываться из неловкого положения, в которое его поставили парни из общежития.
Однако тот не стал распространяться о трудностях, а, плотно усевшись, достал из ящика стола красочно оформленный блокнот делегата какой-то конференции и, пробуя перо, сказал:
— Внимательно слушаю вас, товарищ Вершинин. Кто, что и где натворил?
— Записывать наш разговор, пожалуй, не стоит. Он пока несколько конфиденциальный, — остановил его Вячеслав. — Мне бы хотелось откровенного разговора с вами по весьма щепетильному вопросу, касающемуся внутризаводских дел в целом.
— Наших внутризаводских дел в целом? — брови Лубенчикова приподнялись и изогнулись в удивлении. — Пожалуйста. Внутризаводские, так внутризаводские.
Он спрятал в карман авторучку и закрыл блокнот. Потом снова достал ее и стал нервно крутить в руках…
— Я пришел поговорить с вами прежде всего о директоре завода Кулешове, — раздельно произнес Вершинин, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.
Авторучка застыла в его руках, упершись острым концом в ладонь. На ней сразу обозначилась жирная полоса фиолетовой пасты.
— О нашем директоре? — с изумлением переспросил Лубенчиков. — И что же он такого натворил?
— Да не он натворил. Мне бы хотелось выяснить, что с ним сотворили, кто его довел до инфаркта, почему он сейчас в больнице? — с вызовом перечислил вопросы Вячеслав.
— Я не понимаю вас, — глаза секретаря стали непроницаемыми, мышцы лица затвердели.
Вершинин немного растерялся, ибо все же в душе рассчитывал на откровенный разговор, а его не получалось. Тема эта была Лубенчикову неприятна. И все же Вячеслав решил попытаться расшевелить его.
