— Добро. Я тоже немедленно выезжаю.
Бабка Бруткина оказалась согнутой в дугу старушенцией с крупной родинкой на переносице, из которой, словно кошачьи усы, торчали длинные седые волосы. Незнакомого гостя она рассматривала хмуро, исподлобья. Едва Вершинин завязал разговор, в дверь резко постучались и на пороге появился Стрельников. Вершинин поблагодарил его взглядом за быстрый приезд и пригласил подойти поближе. Виктор с любопытством разглядывал убогую обстановку комнаты. При виде второго посетителя бабка боязливо забилась в угол.
— Товарищ из милиции, — пояснил ей Вячеслав, успевший представиться хозяйке.
— Што мне милиция, — прошамкала та, показав единственный желтый клык. — Мы люди честные, бояться нам нечего.
Однако вид ее говорил совсем о противоположном.
— Вы, бабуся, Клавку-кладовщицу знаете? — спросил Вершинин, — опасливо присаживаясь на скрипучий стул.
— Клавку-то? Глухову? Кто ее не знает. Все знают.
— Хороший, наверно, Глухова, человек?
— Мне-то откель знать. Человек как человек, плохого про нее не слышала, хорошего не ведаю.
— А Витька, сынок ее, какой парень? Не балует?
— Почем я знаю. Играюсь с ним, что ли? Знамо только, насмешник большой. Старость не уважает. Из длинной трубки горохом в старух стреляет, когда те в церкву идут. А более про него мне неизвестно.
— Может, чего похуже творит?
— Похуже? А чего похуже? — она выжидательно уставилась из своего угла на сидящих.
Те промолчали. Тогда Бруткина пожала плечами, словно не понимая вопроса.
— Рассказывают тут некоторые, — продолжил Вершинин, — будто угрожал Витька Шестакову Ваське или еще кому-то.
— Не слыхала, — отрезала старуха.
— Как не слышали, ведь вы Шестаковой сами рассказали об этом. Мол, Витька Глухов угрожал убить ее сына.
— Ничего такого я не говорила. Поссорятся, помирятся. Народ всякого наболтает. Один — одно, другой — другое. Откель мне знать про эту шантрапу, не ровня они мне. Да и в мирские дела я не лезу, молюсь богу денно и нощно, — она истово перекрестилась на образа.
— Значит, ничего Шестаковой не говорили? Ни про Витьку, ни про Ваську? Выдумала, значит, Пелагея Дмитриевна? — медленно произнес Вершинин.
Старуха промолчала и забормотала под нос непонятные слова. Она явно отказывалась поддерживать дальнейший разговор. Поймав взгляд Вершинина, Стрельников подмигнул ему и показал головой на выход.
— Мы еще вернемся к этому вопросу, — подчеркнуто многозначительно пообещал Вячеслав, вставая.
Согнувшись под низкой притолокой почти вдвое, он вышел вслед за Стрельниковым на улицу.
