– Pronto!
– Дорогая, ты в Риме?
– Нет, на Сардинии, в пятизвездочном отеле.
– Отлично. Слушай, тут одному моему знакомому нужна помощь. Очень серьезная. У него дочь пропала. Полиция найти не может.
– А что же твоя подружка Ада? Неужели отказалась?
– Не могу что-то ей дозвониться.
«Понятно. Значит, сначала он все же позвонил ей, но поскольку ее не было… Ясно. Но надо засунуть свою гордость в ж… Иначе…»
– Я возьмусь.
– Ну и хорошо. Я дам ему твой телефон. Все! Все! У меня параллельный. Чао.
«Вот идиотка. Даже не спросила, что за человек и сколько у него денег. Девчонка небось в загуле. Хотя я даже не знаю, сколько ей лет».
По параллельной линии Рику звонила Ада.
– Прости, Рик, я была занята. Случилось что-нибудь?
– Да у человека одного дочь пропала. Не могут найти уже несколько дней.
– Что за человек?
Он назвал имя известного продюсера. Ада знала его. Они общались пару раз на каких-то светских вечеринках. Она даже помнила его дочь. Симпатичную девчонку, но раздолбайку, лет четырнадцати, из которой папаша делал певицу. Аде нужно было отвлечься, перестать думать об этом наглом щенке, и хотя у нее на эту неделю уже было записано довольно много народу на прием, сегодня она оказалась свободна.
– Я его знаю. Могу приехать прямо сегодня. Давай телефон.
– Слушай, я тут…
– Ну?
– Да я позвонил уже одной своей знакомой, когда тебя не нашел.
– Ну если ты ей больше доверяешь…
– Нет, ты, конечно, вне конкуренции. – «С Адой точно ссориться нельзя». И он продиктовал телефон продюсера.
Они встретились в тот же вечер. Это тебе не погадать на будущее. В таком деле медлить нельзя. Ада не задавала вопросов, а просто взяла фотографию и попросила оставить ее одну в комнате девочки. Она достала четки, которые всегда возила с собой, и стала перебирать их одной рукой, ладонью другой накрыв фотографию, закрыла глаза и стала медленно раскачиваться вперед-назад. Шептала какие-то слова, призывала на помощь высшие силы и бабушку. Сначала стояла плотная завеса, которая потом превратилась в туман, а внутри него проскакивали и проплывали какие-то силуэты, которые неведомым образом складывались в общую картину, и перевести ее на человеческий язык могла только Ада. Она увидела вечеринку, какую-то ссору, потом темную улицу, по которой шла девочка, сильно пьяная, машину. Потом комнату, пустую, с серыми стенами, и девочку в ней. Она спала на матрасе, свернувшись калачиком. Кухню, где сидел полный мужчина, красным расплавленным пятном мелькнул пистолет у него в кобуре на поясе. Он пил пиво и смотрел телевизор. Ада увидела и дом. Обычная красная девятиэтажка на окраине города. Мелькнули буквы – R, О, M, A. Как на электронном табло в зале ожидания. Окраина Рима, так и есть. Дальше пошли слова как в телеграмме: деньги, деньги, деньги, страдания, деньги, три дня… Потом она увидела парк. Вилла Боргезе. У вокзала. И все растаяло. Ада очнулась. Голова, как всегда после таких сеансов, кружилась. Пошатываясь от слабости, она вышла в гостиную, где ее уже несколько часов ждал продюсер.
