— Не стоит снова начинать этот разговор, — продолжал он. — Конечно, я мог бы сказать, что присутствие в доме другой женщины вовсе не означает, что я обязательно завяжу с ней интрижку. Эйлин, к тому же, моя коллега, приятельница, а то, что приходит тебе в голову, по меньшей мере странно… если не сказать больше. Но… давай оставим это.
На этом разговор закончился. Никто не откликнулся на развешанные Эйлин объявления. Было, впрочем, два-три варианта, но не совсем подходящие. Поэтому Эйлин с легким сердцем отвергла их, и все, кроме Мэгги, дружно решили, что она поступила совершенно правильно.
Мэгги никогда не умела скрывать свои чувства, но в эти дни она из кожи вон лезла, чтобы никто не заметил, что творится у нее на душе. Собственная ревность злила ее, не давая покоя ни на минуту, но Мэгги железной рукой держала свои чувства в узде. В конце концов, думала она, разве все вокруг не уверяли ее наперебой, что такое может случиться? Многие считали, что они с Кевином мало подходят друг другу.
А Кевин с головой погрузился в работу. Не будь этого, проводи она больше времени рядом с мужем, может быть, горькие сомнения не так терзали бы ее, но с каждым днем работа в лаборатории становилась все более напряженной. А работа всегда была смыслом его жизни, и Мэгги это знала.
Конечно, сам Кевин никогда бы в этом не сознался. Он был весел, как всегда, а порой, когда он страстно сжимал Мэгги в объятиях, казалось, его любовь вернулась с новой силой. Но как-то так получалось, что Мэгги все больше времени проводила в одиночестве, и, хотя твердила себе, что ничего не изменилось, сама она знала, что это не так.
Итак, Эйлин осталась. Когда пришел Кевин, бледный от усталости, Мэгги примирительно улыбнулась ему:
— Я постараюсь забыть об этом, Кевин. Постарайся и ты — хорошо?
— Хорошо, — кивнул он, — хорошо…
«Интересно, — подумала Мэгги, — хотела бы она его, если бы он не был настоящим гением? Что до меня, я была бы только рада, будь он обыкновенным человеком с обычным, ничем не примечательным умом. Да… но тогда он бы не был Кевином».
Теперь, когда они оставались одни, Эйлин даже не делала попытки скрыть презрение, которое питала к Мэгги. Сталкиваясь с ней, она обычно небрежно бросала: «Привет!» — а то и вообще молча проходила мимо. Она вела себя так, будто Мэгги вообще не существовала.
Однажды вечером, вернувшись с работы, она вошла на кухню. Увидев суетившуюся Мэгги, Эйлин небрежно бросила:
— Сегодня Кевин будет поздно.
