— Доедай, Керсти, — сказала мама.
Энгес никогда не нуждался в такого рода напоминаниях. Во время еды он всегда только ел и не разговаривал; сев за стол, он открывал рот только для того, чтобы наполнить его пищей.
— Энгес, как ты думаешь, что мы найдем? — спросила Керсти. Энгес смотрел на нее, энергично жевал и хранил молчание.
— Тебе не терпится? — спросила Керсти. Энгес спокойно кивнул.
— Яйцо не доварено, — сказал Ворчун.
Наконец они отправились по тропинке вниз. Впереди Керсти с небольшим мешком, чтобы складывать туда то, что найдут. Следом мама, держа за руку Энгеса. И последним, тяжело ступая, — Ворчун, с большим мешком и клубком веревки, чтобы делать вязанки из плавника. Волны все еще были очень сильными, их гребни вздымались высоко, но уже в некотором отдалении, так как наступило время отлива. Покрытый галькой берег как всегда был пустынным. Только две серых вороны что-то клевали у самой границы прилива. Увидев Керсти, они взлетели.
— Идите смотрите! — крикнула Керсти. — Быстрее!
— Что там? — отозвалась мама.
— Не знаю. Похоже на громадный кошелек русалки.
Энгес примчался на своих коротких ножках. Он критически посмотрел на находку. Вороны не успели ее повредить.
— Я не знал, что бывают гигантские русалки, — сказал Энгес.
— Морская собака такой большой быть не может, — сказала подошедшая вместе с Ворчуном мама. — Он раз в двадцать больше обычного кошелька русалки. Как ты считаешь, отец? Может, это яйцо какой-нибудь другой громадной акулы?
— Хватит вопросов, — сказал Ворчун. — Мы здесь для того, чтобы собирать дрова, так что давайте займемся делом. Этот ледяной ветер пробирает меня до костей. — Он пнул находку ногой. — Что бы это ни было, нам от него никакой пользы, — добавил он и зашагал дальше. Мама пошла за ним.
— Оно шевельнулось! — прошептала Керсти.
— Еще бы, — сказал Энгес, — это Ворчун его пнул.
— Нет, после этого. Я заметила, по нему будто дрожь прошла.
Энгес уставился на гигантский кошелек русалки.
— Сейчас не дрожит, — сказал он. — Наверное, он умер. Наверное, Ворчун его убил. — Он посмотрел на сестру и увидел, что она чуть не плачет. — Это всего-навсего яйцо, — решил он ее утешить. — Яйца не чувствуют. Мама варит их на завтрак, и они ничто не чувствуют.
— Ничего не чувствуют, — поправила его Керсти.
— Вот я и говорю. — Энгес вздохнул. — Иногда мне кажется, что я старше тебя.
— Еще чего! — фыркнула Керсти. — Ты на три года моложе. Держи-ка мой мешок. — Она наклонилась и подняла яйцо. Оно было тяжелым, даже тяжелее большой коробки с печеньем.
