Расстались на перроне.
Полдня носился со склада в офис, из офиса в префектуру... Чудом освободился к четырём, а через полчаса уже ждал Таню в условленном месте, у Апрашки.
Дальше несколько станций на непривычно коротком питерском метро Старая, советских времён ещё гостиница. Сдвинутые одноместные кровати... На поезд едва успел. Неслись по тёмно-серому (отголоски белых ночей) городу на частнике вдоль бесконечного Обводного. Ласкали, вдыхали, вбирали друг друга, стараясь до конца получить и запомнить всё... Таня оставалась ещё на два дня. Московский телефон свой не дала.
Из тамбура Евсеев махнул ей рукой.
Больше они не виделись...
... «Ладно. Женатый мужчина. Имею право. Раз в сто лет.Для здоровья... Для впечатлений. Встряска нужна организму... А она ничего, очень даже... Опять в поезде кадрюсь, хоть и в метрошном... Всё же клюют на меня бабы. Ещё гожусь... Так... Наташке позвоню, что задерживаюсь... А куда мы?... Денег-то сколько у меня?.. "
Поезд, завывая, начал притормаживать. Неожиданно она встала, оказалась вплотную к нему, ухватила его за плечо и вытянула шею к его уху.
– Я сейчас выхожу, - обожгла громким шёпотом и не оборачиваясь, стала пробираться к выходу.
Замелькали, приобретая всё большую чёткость, туалетные плитки «Академической».
Выйдя из оцепенения, Евсеев рванул следом.
***
В палатке взяли сигарет, «джин-тоник» и бутылку «Кинзмараули». Уложили в евсеевский портфель.
Идти и в самом деле оказалось недалеко. Лариса - так она назвалась - жила в панельной девятиэтажке на Кедрова.
– Ты кем работаешь? - спросила его Лариса.
Евсеев сделал неопределённый жест:
– Менеджером. По одежде. «Скадрия-плюс» фирма называется. Модная одежда. Знаешь такую?
Лариса помотала головой.
– Я медсестрой на «скорой». Полторы ставки. Лужники, Черкиза - вот где наши бутики с одеждой, - похлопала себя по джинсовым бёдрам, ущипнула ворот джемпера: - Всё оттуда!.. Модная одежда...
«Значит, медсестра... Опять совпадение - поезд, работник медицины...» - усмехнулся про себя Евсеев.
Прошли через запущенную детскую площадку.
В углу грязной песочницы, составив все четыре лапы в одну точку и задрав напряжённый хвост, гадила неопределённой породы шавка. Под качелями валялись пустые «чекушки».
Уже у входа в подъезд, набирая код, Лариса взглянула из-под чёлки на Евсеева:
– Жена-то не будет ругаться, что задерживаешься?
Евсеев растерялся. Кашлянул в кулак. Улыбнулся.
– А я, может, и не женат вовсе. Видишь, кольца нету, - показал он Ларисе свои руки.
