Под ногами приятно шуршала щебёнка.
В прошлом году дорога была простая, просёлочная, а тут жильцы с новых дач, богатенькие буратины, скинулись на насыпную.
Сами новые дачи тянулись справа, светлыми пятнами трёхэтажных теремов выделяясь на фоне притулившейся за ними рощицы.
С другой стороны дороги разбегалось во все стороны пастбище, с роспуском совхоза запущенное и заросшее. Поговаривали, что и тут будут ставить участки.
Длинными чёрными мазками запрыгали, изламываясь, в свете ударивших в спину лучей фар их собственные тени. Приятели сместились вправо и пошли один за другим по обочине. Через минуту их нагнала знакомая «девятка».
- «А на сберкассу сно-ова-а лихой налёт, а до-о-ома мать-стару-ушка сыно-очка ждёт, а с неба сыплет до-ождик, я та-а-ак продрог, я до-олго дома не был, мой вы-ышел срок», - под неизменные и залихватские три аккорда нарочито блатоватым голосом выкрикивал неизвестный шансонье из колонок машины.
Громкость была такая, что на новых дачах залаяли собаки. Покачивая габаритными огнями, «девятка» ушла вперёд.
– Ну что за херню поют! - Завражинов вновь поравнялся с Егоровым. - Ну, Круг, упокой его душу, хотя бы тексты нормальные давал, и пел нормально тоже. А эти, новые:
Леха сплюнул в темноту.
– Ну, так вот, - снова заговорил он, возвращаясь, очевидно, к рассказу, начало которого Егоров прослушал. - Устроила такие вопли, хоть вешайся. И ни хера я не делаю, и я такой, и я сякой: Ну, как обычно. И что участок запустил, копать ей не помогаю, и не посажено мной тут ничего, а жрать я горазд: Ну, ты её знаешь: Главное, на моей же даче, и пиздит, а!..
А я всосал к тому времени уже литруху, сижу так, улыбаюсь, а её это прямо бесит. Или, говорит, участком займёшься, или сиди в Москве, не мешайся тут. Ага, это с Адольфой Гестаповной-то, в Москве сидеть: И потом: - Завражинов неожиданно посерьёзнел. - Мне без свежего воздуха нельзя, у меня работа вредная... Ну, так вот, слушай дальше! Ах так, думаю, копать тебе и сеять надо, ну хорошо, бля... Взял лопату, и во двор. А поздно уже, двенадцатый час. Куда? - орёт. Да пошла ты!.. Веришь, Жек, часа три копал, по темноте, свет только на веранде врубил, чтоб не ошибиться. Все её посадки перелопатил. Все эти сраные её гладиолусы с астрами-хуястрами: Пол-участка перерыл, как экскаватор, даже не устал, такая злость была. Потом взял на кухни несколько пачек макарон, «Макфа» эти, знаешь: И посеял их везде, где вскопал. Вот шёл, и сеял их, как сеятель - вших-х! Вши-и-х-х!
