* * *
В понедельник русские усилили свои атаки.
Мы удерживали позиции с огромным трудом. Десятки солдат покинули нас, чтобы отправиться на перевязку. Вокруг валялись трупы товарищей, изуродованные чудовищными разрывными пулями русских, которые вырывали чуть ли не полголовы или вообще сносили ее целиком.
Мы были почти полностью окружены. В маленькой долине в наших руках оставался только колхоз и ущелье на севере, через которое в моменты краткого затишья в бою мы отправляли в тыл наших раненых.
Красные захватили нижнюю часть деревни. Они заняли весь лес, подходивший к нашим позициям с юга, востока и запада. Им оставалось лишь захватить колхоз и ущелье на севере. В 17.00 сотни большевиков выскочили из леса и бросились на здания колхоза, расположенные в 40 метрах ниже нашего уступа.
Наши пулеметы вели просто бешеный огонь. Но мы не сумели помешать толпам красных ворваться в здания. Наступила ночь. Если колхоз останется в руках противника, ночью советские уголовники и орды киргизов замкнут кольцо вокруг нас.
Необходимо было выбить их оттуда, прежде чем сгустится темнота. Мы быстро подтащили два противотанковых орудия к самому краю уступа, несмотря на пули и гранаты русских, и открыли беглый огонь почти точно вниз, прямо по крышам зданий. Десять, двадцать, пятьдесят снарядов — и вверх взлетели столбы пыли и огня.
Красные спаслись только тем, что снова бежали в кукурузу и в лес. Колхоз снова перешел в наши руки. Наши люди устроились там, среди множества трупов большевиков, лошадей и рухнувших балок.
Наша битва за Третьяков продолжалась 126 часов, 126 часов, в течение которых шла почти непрерывная рукопашная схватка, исключая несколько часов ночью, пока непривычная оранжевая луна висела в небе. Ее красноватый свет делал ночь похожей на сказку. Тучи походили на цветочные поля или мягкие шелковые занавеси.
Отблески сияли в высоте и едва достигали нашего склона, находившегося почти на самом дне узкой долины. Мы использовали небольшое затишье, чтобы поспешно окопаться. Тут же лежали тела десятков наших товарищей со скрещенными руками, напоминая изваяния на гробницах в наших соборах. Мы были подавлены горем, когда поспешно забрасывали их землей: сначала ноги, потом грудь, последней исчезала голова. Мы делали это быстро, так как каждый из погибших был нашим братом и товарищем, делил с нами страдания, нашу славу и нашу веру.
Остаток ночи мы вырубали кукурузу между нашими постами и деревьями, ведь огромные стебли возвышались на полметра над головой, что позволяло красным приближаться незамеченными и внезапно атаковать в любой момент. Мы ползли в темноте, вооруженные большими ножами. За несколько ночей мы расчистили все окрестности, метр за метром.
