***
Наша группа из 40 человек расположилась в одной из них.
Из остатков старых ларей для зерна мы соорудили небольшой костерчик. Когда огонь разгорелся, я поспешил снять свое белье и рубашку, чтобы просушить их на кочерге. Но со своей обычной неуклюжестью я сделал это так, что моя одежда вспыхнула, осветив всю конюшню. У меня остался только жилет и пара заношенных брюк, в которых мне предстояло щеголять до конца зимнего наступления.
У нас не осталось никакой еды, но запах конского навоза все равно отбивал аппетит. На следующий день ближе к вечеру мы начали осматривать свои владения, и на склоне, ведущем к Самаре, я нашел то, что принял за тело, лежащее в подтаявшем снеге. Я спустился, чтобы посмотреть повнимательнее. К своему ужасу, я обнаружил молодого немца, чьи ноги русские, проявив особый садизм, отпилили по колено.
Судя по всему, работу проделали обычной пилой, но действовал большой умелец. Несчастный немец входил в разведывательный патруль, который пропал два дня назад. Было видно, что после пытки он еще сумел проползти около 15 метров, сильное молодое тело отчаянно не хотело умирать.
***
Холод вернулся так же внезапно, как наступила оттепель. Однажды ночью температура внезапно рухнула до 20 градусов ниже нуля. На следующий день Самара снова окончательно замерзла.
Дорога вдоль долины превратилась в чудовищный каток, чудовищный потому, что трупы русских, плававшие в воде два дня назад, теперь вмерзли в лед. Из него торчали где рука, где ноги, где голова.
Сани постепенно уничтожали эти препятствия, срезая пальцы и носы, которые крошились, как опилки. Через несколько дней дорога стала гладкой, исключая обрубки рук и полусрезанные лица, кое-где видневшиеся во льду, как чудовищные рыбы, подплывшие близко к стеклу аквариума.
***
Как только лед стал достаточно твердым, мы возобновили движение.
Русские самолеты постоянно обстреливали нас их пулеметов. Через 2 километра мы подошли вплотную к Самаре. Переправа была медленной. И в это время эскадрилья советских самолетов набросилась на нас, как стая безжалостных ос.
Они пикировали, разворачивались и возвращались. Вместе с несколькими товарищами я побежал, чтобы освободить тяжелую повозку с боеприпасами, застрявшую посреди реки, которая в любой момент могла стать добычей русских. Я толкал ее изо всех сил, чтобы поскорее добраться до укрытия под прибрежным откосом. Самолеты спикировали еще раз, повозка перевернулась и придавила меня. В глазах почернело.
