— Хорошо, — сказала Вениша, — то, что вы рассказываете, очень странно, но не более странно, чем то, что случалось за мной за последнее время. Мне кажется, одно с другим сходится, и возможно, вы будете так добры и покажете мне, где я могу найти этот любопытный дом.
— Ох! — произнесла одна из девочек, в тревоге прижав руку к губам.
— Лучше бы вы этого не делали, — дружелюбно заметила другая.
— Она может превратить вас в масло, — сказала третья.
— Которое может растаять, — добавила четвертая.
— Или в пудинг.
— Который можно съесть.
— Или в ваш портрет на белой бумаге.
— Который кто-нибудь, сам того не желая, может бросить в огонь.
Но Вениша настаивала на том, чтобы ее прямо сейчас отвели к дому миссис Мабб, и в конце концов девочки согласились.
Билли Литтл, старый фермер с весьма вздорным характером, жил в ветхом разваливающемся домишке на Шиллинг-лейн. Он враждовал со всеми детьми Киссингленда, и все дети Киссингленда враждовали с ним. Сад находился за домом, и Вениша, Хиби, Марджори, Джоан и Нэн должны были пригнувшись прокрасться мимо его не занавешенного окна.
Кто-то стоял на подоконнике. Дама в яркой одежде с сердитым лицом.
— А, вот вы, наконец-то! — воскликнула Вениша. Она выпрямилась и обратилась к даме со следующими словами. — Ну, мадам, если я побеспокою вас одним или двумя вопросами…
— Что вы делаете? — зашипели на нее Хиби, Марджори, Джоан и Нэн. Они схватили ее за платье и заставили снова пригнуться.
— Разве вы не видите? — спросила Вениша. — Миссис Мабб над нами, на подоконнике.
— Это не миссис Мабб! — прошептали Хиби, Марджори, Джоан и Нэн. — Это просто кружка Билли Литтла, Бетси, а рядом другая — Том.
Вениша откинула голову и увидела фарфорового кавалера фарфоровой дамы. Это действительно были кружки с большими ручками на спинах фарфоровых фигурок.
— Ну и прекрасно, — сердито сказала Вениша.
«Но я чуть не столкнула ее с подоконника, — подумала она, — ведь никогда не угадаешь, что именно связано с миссис Мабб».
За кучей капустных листьев и потемневшей, гниющей ботвы тропинка шла мимо печального пруда и вверх, по крутому берегу. На высоком берегу простиралась лужайка с йрко-зеленой травой, на одном конце которой лежала кучей дюжина или около того камней. Возможно, они предназначались для пчелиного улья, но вполне вероятно также, были развалинами какой-то старой стены. Позади них росли цветы: наперстянка, подмаренник и лютики — так что легко было вообразить, что смотришь на башню или крепость.
