Но Антон бежал, утопая в песке и задыхаясь от бешенства. Я бросился ему наперерез, схватил его, и мы оба упали на землю. Подоспел мне на помощь помкомвзвода Губарев — отобрали у Антона винтовку. Он весь трясся, еле шевеля белыми как мел губами: «Я покажу этим сволочам!.. В порошок сотру…»
Всю эту провокационную возню заметили бойцы из соседних окопов — подняли головы над брустверами. Тогда японцы и открыли из-за реки по нашим позициям беглый ружейно-пулеметный огонь, а к берегу, к незадачливому «десанту», устремились на большой скорости два катера. Все мы заняли свои места. К счастью, от огня японцев никто не пострадал. Однако все еще попахивало жареным: один из вражеских катеров с солдатами на борту остановился возле нашего берега. Мы замерли. Что же произойдет? Если японцы прислали подкрепление и начнется высадка нового десанта, тогда мы должны, по всей вероятности, получить приказ открыть огонь. Но на катер поспешно вскарабкались перепуганные провокаторы, и он полным ходом пошел к противоположному берегу.
Антона за его нервный срыв наказали — в дисциплинарном порядке…
Всякого рода провокации со стороны японцев все учащались. Было ясно, что своими наскоками они не только прощупывали наши дальневосточные войска, но и хотели держать их в постоянном напряжении, чтобы не допустить переброски их на фронт — для военных действий против гитлеровцев, которые уже находились на подступах к Москве.
В эти тревожные для нашей Родины дни я и подал командованию рапорт с просьбой направить меня на фронт. В просьбе отказали. А послали на курсы командиров. После их окончания и началась моя служба в военных органах госбезопасности. Попал я, скажу без преувеличения, в отличный боевой коллектив чекистов. Старшие товарищи терпеливо учили меня, с каждым разом доверяя все более сложные оперативные задания. А потом довелось мне участвовать и в мероприятиях по обезвреживанию опасных преступников…
Петр Петрович, потирая по привычке руки, замолчал. Он поглядывал на слушателей с таким видом, словно бы ожидал от них вопросов. Так, видно, и понял его кто-то из курсантов.
— Скажите, а какие все же качества чекистов считаете характерными? — спросил он. — Чем более всего сильны чекисты?
Рассказчик отпил из стакана воды глотка два, доверительно улыбнулся:
— Чекисты — рядовые бойцы за наше общее дело. И служат ему не щадя себя… Они умеют ценить в людях человеческое достоинство и стремятся понять мотивы их поступков. Поэтому они и снискали уважение у наших граждан, которые оказывают им всемерное содействие… И наконец, чекисты владеют творческим стилем работы, когда разумный риск и оперативная фантазия идут рука об руку. Вот показательный пример — дело Савинкова. Феликс Эдмундович Дзержинский тогда преподал нам удивительный урок оперативного искусства… А еще вот что добавлю к своему ответу на вопрос курсанта. Мои земляки, сибирские таежники, сравнивают чекистов с охотниками. Да, чекисты — отважные следопыты. Зачастую затаив дыхание они терпеливо наблюдают, выжидают, накапливая и анализируя информацию. А когда приходит пора — наносят точно выверенный удар по противнику…
