Расплата | страница 16



Согласно санкции военного прокурора Кунгурцеву предъявили обвинение по статье об уклонении от службы в Советской Армии, поместили в городскую тюрьму и продолжали допрашивать.

Уже и тогда были основания подозревать Кунгурцева в шпионаже. Но обвинение предъявляется не по подозрению, а на основе доказанных фактов. Поэтому Кунгурцева пока официально обвиняли в дезертирстве, но глубокое расследование его дела продолжалось…

Полковник Бухтиаров собрал оперсостав для подробного разбора ошибок, допущенных при задержании, организации охраны и розыска Кунгурцева. Мне и капитану Таранихину досталось в тот день больше всех на орехи. Но мы не роптали, для нас, молодых работников, это был поучительный урок.

Досталось, конечно, и коменданту нашего отдела лейтенанту Пименову. «Почему поставили решетку со столь большими ячейками? — наседал на него полковник Бухтиаров. — В чем дело?»

А дело было в том, что отдел в это здание переехал минувшей зимой. Тогда наспех и оборудовал лейтенант Пименов камеру предварительного заключения. Человек он был, безусловно, прилежный. Но профессию имел сугубо гражданскую — библиотекарь. Комендантом он стал совсем недавно и о размерах ячеек решетки для камеры предварительного заключения долго не раздумывал: поставил ту, которую по его заказу сковали на глазок, экономя металл, ремонтники армейской мастерской.

Так и объяснил чистосердечно свою промашку лейтенант Пименов…

В конце разноса полковник Бухтиаров, постукивая карандашом по столу, напомнил нам крылатую фразу: «Бдительность — это оружие и профессия чекистов». И мы еще раз прочувствовали тогда суровую справедливость ее. Да, в чекистской работе нет мелочей. Вся она — каждое ее звено — должна быть пронизана и соткана из точного расчета и высокой бдительности. Малейший недогляд может обернуться тяжелыми последствиями.

Но не успели мы как следует опомниться от побега Кунгурцева — произошел другой, не менее каверзный случай. И он, разумеется, произошел не столько из-за нашей халатности, сколько из-за неопытности. Ведь в то время, накануне войны с Японией, бывалые оперсотрудники уходили в новые войсковые формирования, а взамен им набиралась малоопытная молодежь…

Так вот, Кунгурцева пока официально обвинили в дезертирстве. Но расследование его дела продолжалось. И принял его, как говорится, к производству старший следователь нашего отдела капитан Таранихин. А на того тогда словно туча нашла: все чаще хмурился. И куда девалась его милая, добродушная улыбка, которая раньше словно бы светилась из-под его аккуратно подстриженных усиков! Он заметно нервничал, сказав мне однажды: «Понимаешь, чувствую, что Кунгурцев — хитрый, изворотливый преступник. Но уличить его нечем. Он прямо-таки ускользает, как вода сквозь пальцы».