«Тадан!» — отчаянно промелькнуло в голове у эльфийки, однако сделать она ничего не успела. В коридор неторопливым шагом человека, полагающего себя хозяином ситуации, вышел черный нуменорец. Без оков, зато с покрытым жутковатыми орнаментами посохом, от которого отчетливо веяло тьмой. С очень знакомым охотнице посохом. От дунаданов Мордрамбора отделяли всего три ступени, и, тем не менее, никто из следопытов не попытался его остановить — тень коснулась и их, лишив сил и воли. Нейенналь же испытанное отчаяние, напротив, позволило возвратить самоконтроль. Эльфийка выпрямилась в полный рост, привычным движением кладя стрелу на тетиву. Горящий взгляд черного нуменорца обратился к той, что осмелилась сопротивляться его воле.
— А, охотница! — на сей раз Нейенналь совсем не была уверена, произнес ли воитель это вслух, или же насмешливый голос Мордрамбора звучал только у нее в голове. — Я надеялся, что ты успеешь вернуться, чтобы стать свидетелем моего триумфа. Как видишь, тьма всегда выполняет обещания. Хорошенько оплачь мертвецов прежде, чем искать следующей встречи со мной. Потом такой возможности уже не будет.
— Лучше подумай о том, кто будет оплакивать тебя, — прошипела эльфийка, молниеносно натягивая тетиву. Стрела со звоном ушла в потолок и разлетелась вдребезги от удара о камень. Нуменорец хрипло расхохотался и, вскинув руку вверх, растаял в воздухе, обратившись в дым. Тень ушла одновременно с его исчезновением. Вновь обретший способность двигаться Каленглад одним прыжком одолел оставшиеся ступени, на мгновение замер на том месте, где только что стоял черный нуменорец, и, послав проклятие небесам, склонился над неподвижным следопытом. Остальные три дунадана сразу бросились в темницу, откуда тотчас донесся возглас одного из них:
— Кархаммадель! Нет!
Нейенналь понадобилась целая вечность, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее ее от Каленглада. Коридор, словно под воздействием темного чародейства, растягивался и деформировался, как будто стены его были из тонкой сырой кожи. Бредя по нему, охотница не отрывала взгляда от обтянутой бурой шерстяной тканью спины старого следопыта — единственной неизменной вещи в этом постоянно меняющемся пространстве. И даже встав рядом с Каленгладом, она не сразу решилась посмотреть на того, кто лежал перед ними на полу. Обретшее в посмертии покой и умиротворение лицо дунадана принадлежало Колхамниру, и именно в тот момент таварвайт, видевшая на своем веку не одну сотню смертей, поняла, каково это — смотреть на мертвеца и чувствовать облегчение от понимания того, что ты ошибся в худших своих предположениях. Ошибка давала хоть и призрачную, но все же надежду на то, что с Таданом все в порядке.
