Она же. Он - другой. Она со сладостной улыбочкой, опять же с полуоткрытым ротиком, нежно, двумя пальчиками засовывает в себя его принадлежность сзади, покачивает задиком, кривит личико и с очень грамотным стоном прячет лицо в кружевную простыню, дергаясь всем своим кружевным махоньким телом. Публика чуть не плачет от сочувствия.
- Видите? - спрашивает голос.
- Да, - говорит за всех одинокий философ, - ее прикрыть бы чем...
- Ах. Черт возьми. Вы тупые. Вы не понимаете. Сержант. Еще раз. - Голос стал каменным.
Сержант выходит на авансцену, поднимает руку с серым продолговатым предметом, направляет в зал и покачивает. За его спиной на экране играют в непонятные зрителям игры кружевные пары, гладят себя, гладят друг друга, стонут, картинно искривляя лица, но зал агрессивно смотрит и - в целом - выражает желание накрыть одеялом то его, то ее.
- Вы дикари и кретины, - шипит железный голос, - мы применим к вам метод номер один. Я устал с вами. Сержант! Метод номер один!!!
Сержант, пожав плечами, нажимает несколько кнопок на предмете, сверяется по маленькому монитору, вынутому из кармана, потом направляет новую программу на зал и сильно сжимает серый предмет.
Уходит кино. Гаснет свет. Умолкают остатки упругой музыки. Все затихает. Темнота чернеет. На минуту мир замирает. Никто не понимает - что сейчас. Голос вдруг говорит:
- Запомните эту минуту. Мы пришли. Вы не поняли. Мы говорим вам: мы пришли. Вы брыкаетесь. Запомните: вы обречены. Вы будете выполнять Указ, или ваша длинная родина, которая так надоела нашему сообществу, будет уничтожена. Взываю к вашему патриотизму. Смотрите!
Сержант покачивает лучом. Сержант покачивает. Сержант.
- О-о-о-о-о-о!!!!!!!!! - вырывается из пересохших глоток зрителей. - Что это!!!...
Железный голос хохочет. Публика кричит в темноте. Потом резко вспыхивают все лампы, и взорам собрания предстает небывалая картина: кто лежал, кто сидел, кто стоял - все застыли в той позе, где настигли их длительные и глубочайшие конвульсии. И все держатся за собственные гениталии, пульсирующие непрерывно и дико.
- Уразумели, болваны? - перестал миндальничать начальник.
Из публики - ни звука. Все молчат, поскольку разучились говорить. Никто не знает, как теперь выстраивать слова, в какие ряды.
- Смотрите, господа, друг на друга, смотрите, уроды, что будет дальше! - издевательски вещает развеселившийся железный голос.
Поплыл по-над рядами бело-розовый туман, обволок в кокон каждого и каждую, покрутился-покрутился и улетел к потолку, на котором продолжало светиться предательское табло. Только вот нулей на нем уже не было ни одного. Против каждого номера полыхала, подрагивая, огненно красная пятерка с антрацитовой каемкой по всему контуру числа.
