— Вот видишь! — обрадовался Рыгорулька, считая, что оппонент сдается. — Возьми у меня Библию, почитай. Я тебе даже страницу покажу. Зря, думаешь, бумагу гробили? На неправду стали бы тратить время, на сказочки? Не-ет, брат, Библию писали люди уче-еные, будь уверен, они все наперед знали…
— Так уж и все? Да ну-у?
Надев коню на шею хомут, расправив шлею, Рыгорулька разошелся:
— Не нукай, еще не запряг! Если не врут люди, то Альяш и есть тот самый пророк! Простой он мужик? Так и святой Иосиф был простым столяром, а у него сам Христос родился!.. Ну, а если все это вранье, только и делов, что проедусь в Грибовщину да вернусь, холера его дери, назад, платить за это кому буду, что ли?.. Случится, что Альяш от неба, мне будет легче, чем тому, кто туда не ездил ни разу.
— Может, и меня тогда защитишь, словечко перед господом замолвишь? — ухмыльнулся отец.
Только тут сосед понял, что его разыгрывают, и от обиды побелел.
— Опять смеешься надо мной?! — перешел он в наступление: — Все-то ты знаешь, все понимаешь, насмеха-аешься, умный уж больно! Даже рожь начал убирать косой, будто мазур какой… А вот скажи мне: на чем земля подвешена?
И Рыгорулька посмотрел на отца так, будто пошел козырным тузом.
— Как это — подвешена? — удивился отец.
— А вот так! На чем она висит — на веревках или на какой крюк железный прибита?
Отец уже с трудом удерживался, чтобы не прыснуть.
— Какая веревка выдержит эдакую тяжесть, Рыгор? Даже конопляная оборвется!
— Не выдержит, признаешь?
— Как ниточка порвется!
— Тогда на чем же висит земля?
— Ей-богу, не знаю!
— А кто ее подвесил? — Дядька победно оглядел малышей, прислушивающихся к диспуту на астрономическую тему. — И почему все растет — рожь, липа, лоза?.. Тянет все это что-то вверх или снизу что-нибудь его толкает?
— …
— Молчишь?! То-то! Не хочешь признаться, что не знаешь и этого!
Отец не выдержал, покатился со смеху. Это не обескуражило Рыгорульку. Довольный собой, дядька уперся коленом в концы березовых дужек хомута, затянул супонь и стал заматывать кончик сыромятного ремешка.
Поремского Осипа, с которым Альяш некогда затыкал снопами печные трубы, жена пилила до тех пор, пока мужик не сдался. Каждое воскресенье после завтрака он тоже снимал с колышка сбрую, брал обитую сверкающими бляхами дугу с кольцом для бубенчика, захватывал узду с красными помпончиками, за голенище засаживал кнут и шел на подворье. Через минуту усаживал в повозку свою толстую Нинку, ставил ей в ноги корзину с курами, взнуздывал коня и катил к святому месту, хотя сам был безбожником и на все, что творилось возле церкви, смотрел как на цирковое представление.
