Для того, чтобы показать после размораживания космонавтам взорванного космолета картину его гибели, взрыв был записан в блоке памяти информационного компьютера корабля.
– Алло, – услышал Дима голос Васи по радиосвязи, – как себя чувствуешь? Не расстроился?
– Нет. Все нормально.
– Теперь дороги назад нет. Не жалко?
– Жалко, конечно. Но что поделаешь? Там нас ничего бы не спасло.
Операция по размораживанию проводилась в спасательном космолете. Сначала решили оживить Вадима Аркадьевича, Ольгу Евгеньевну и Николая Григорьевича. Дима помогал Николаю Ивановичу в этой работе.
– Дима, – обратился к нему врач, – кто тебя научил врачеванию?
– Мама. Она у меня врач.
– А знаешь, что самое главное сейчас?
– Что?
– Не ошибиться в группе крови. Иначе неприятностей не оберешься.
– А еще поймать момент замены кровезаменителя на кровь, – добавил Дима.
– Правильно, Дима, это самый ответственный момент.
– А маму когда будить будем?
– Маму в последнюю очередь. Ей предстоит сложная операция.
– А папе тоже операция?
– Нет. Папу будем поддерживать тонизирующими средствами, пока у него не зарубцуются микроскопические раны во внутренних органах. Юрию Федоровичу, которого ты пока в рабочем состоянии не видел, тоже операция не потребуется. Для него клеточно-восстановительные процедуры после радиоактивного облучения. Что касается Эсфири Яковлевны, которую ты видел, но наверняка не помнишь, вопрос будет решать ваш экипаж.
– А почему мы не можем решить?
– Дело в том, что она старенькая и может не дожить до возвращения на Землю, если мы ее сейчас разбудим. Необходимо понять, что для нее важнее: увидеть родину или иную жизнь.
– Я лично думаю, что для нее важней увидеть родину. Открытия экспедиции она по записям увидит вместе со всеми землянами.
Размораживание первых трех космонавтов прошло успешно. Теперь они лежали в скафандрах с нормальной температурой. В организм поступали питательные вещества и лекарственные средства. В скафандры были вмонтированы микрофоны. Первым заговорил Вадим Аркадьевич. Увидев сквозь прозрачную крышку Диму, он слабым голосом спросил:
– Дима, мы где? Там, – и он показал глазами вверх, – или все еще тут?
– Тут, тут мы, Вадим Аркадьевич, только на другом космолете.
– Постарайтесь пару часов не разговаривать, – обратился к больному Николай Иванович.
