Урал–батыр | страница 39



Час стоял, два стоял, жилы напряглись у него, ушел он в землю по пояс, но сдвинуть камень так и не смог. Устал, дышать уже не может, наконец бросил он эту затею, отошел в сторону, пряча глаза.

Глянула тогда Хумай на Урала, все было в этом взгляде — и любовь, и надежда.

В гневе подошел к камню Урал–батыр, обидно было ему, что брат его опозорился. Даже теперь больше думал Урал о Шульгене, чем о себе. Ударил он кулаком по тому камню, и покатился камень, словно галька на речном берегу. Поднял Урал камень в семьдесят батманов и бросил его в небеса. Легко бросил, без напряжения. Люди что стояли невдалеке, только и увидели, что взлетела махина в небо и скрылась из глаз. Час смотрели в небо, два часа смотрели, наконец устали. У кого шея заболела, кого солнечный удар хватил.

Полдень прошел, вечер настал. Тогда в небе послышался грозный гул, и в небе показалось что–то летящее к земле. Это летел камень. Испугались люди, заплакали. Ведь упадет камень на землю, беда будет. Легко поймал камень Урал–батыр, вытянул руку, удержал глыбу на кончике трех пальцев. Только спросил:

— В какой стороне живет Азрака?

Люди, не веря, что избежали страшной напасти, хором стали кричать, показывать рукой, недоумевая, зачем это Уралу.

А батыр поднял камень над головой и сильно метнул его в страну падишаха Азраки.

Переглянулись люди, удивились, стали гадать, куда упадет камень.

А в это время Акбузат, что застыл на майдане, пробудился и медленно подошел к Уралу, склонив перед ним голову.

— Батыр, отныне я твой — сказал он. Увидев это, зашумел, возликовал народ. Все видели, какой славный подвиг совершил Урал — батыр.

И тогда вперед выступил падишах Самрау. Подал он руку Урал–батыру и сказал ему:

— Будь моим зятем.

Еще сильнее закричал народ на площади. Все пели хвалу Урал батыру, невесте его Хумай, все прославляли мудрость падишаха Самрау.

И начался тогда пир, равному которого не было ни до, после. Продолжался этот пир три дня и три ночи. Никто не остался в стороне от того пира, каждый там был, и каждый получил подарки. Все были довольны и счастливы, всем казалось на том пиру, что началась новая, радостная жизнь.

Как Шульген вновь обрел жену

Один только человек не радовался, один только человек не улыбался на этом празднике. Это был Шульген. Лютой, глубокой ненавистью воспылал он к своему брату — за унижение свое, за бесславие свое, за ту славу, которую обрел его брат. Зло перекатывалось в его душе словно камни, которые по весне выворачивает из земли бурное половодье.