Устыдившись, поскольку был отнюдь не добр с Терезой в прошлом и с Агнес обошелся совсем не по-доброму, Гаролд спросил дядю Саймона о его здоровье. Слушая вполуха подробности последней операции, он высматривал Агнес.
Когда она появилась в дальнем конце зала, он встал и подошел к ней.
Агнес смотрела, как Гаролд идет между столиками, высокий властный, двигаясь с изяществом хищника. Мечтая быть где угодно, только не здесь, она наклонила голову и стала покорно ждать. Бесполезно избегать его, она знала это превосходно.
— Давай потанцуем, Агнес, — просто сказал он.
Танцуя, ей, по крайней мере, не придется смотреть, как другие едят. Зря токсикоз называют утренним недомоганием, подумала Агнес печально. На краю танцплощадки она повернулась к Гаролду, глядя на маленьких морских коньков на его галстуке.
Пронзенный сочувствием, он произнес чуть хриплым голосом:
— Агнес, ты не хочешь мне сказать, что произошло?
— Нет. — Она отвела взгляд.
Агнес не отрицала, что с ней не все в порядке. Просто отказывалась говорить, в чем проблема. И неудивительно. В то их последнее утро Гаролд больно ранил ее.
Он обнял Агнес, и немедленно на него нахлынули воспоминания. Ее волосы, духи, округлая грудь — все было хорошо знакомо ему. И так привлекало!
Агнес смотрела куда-то поверх его плеча, и опять у него появилось чувство, что она страшно далека от него. Затем ему в голову пришла ужасная мысль, так что он чуть не споткнулся.
— Ты обманываешь всех? У тебя что-то серьезное, вроде рака?
— Нет, — ответила Агнес тем же безжизненным голосом.
Гаролд сглотнул, чувствуя с несказанным облегчением, что она не лжет. Он был почти уверен, что она никогда не лжет.
— Однажды я подхватил дизентерию в Индии. Довольно неприятно.
Агнес не озаботилась ответом. Танцевала она с механической бесчувственностью. Куда только подевалась ее обычные живость и грация?
— Твоя мать рассказала мне о трудных подростах и женском приюте — и на меня как будто груда кирпичей свалилась. Ты никогда не охотилась за моими деньгами, Агнес, теперь я это знаю… Мне жаль, что я оскорбил тебя.
— Моя мать слишком много говорит, — безо всякого выражения отозвалась Агнес.
Похоже, он подсознательно ждал, что, как только извинится, Агнес растает у него в руках. Никогда в жизни Гаролд не просил прощения у женщины. Откуда ж ему было знать, что за этим последует? Однако если ожидал мгновенного примирения, ему пришлось разочароваться самым жестоким образом. Агнес продолжает танцевать как та самая кукла, о которой как-то упоминала, подумал Гаролд. И холодно произнес:
