— Ты слышал, чтобы я хоть что-то сказал против? — спросил он Пита. — Ну хоть одно слово поперек?
— Нет, — ответил Пит. — Не слышал.
— Ага… — протянула она. — Так что там с Хлоей?
Нико нахмурился.
— Ну… как обычно.
Это означало, что они опять говорили о племяннике Хлои Сэме. Такую проблему нельзя было быстро решить.
— Что, плохо?
Нико посмотрел на море.
— Поднимается бриз. Наверное, я возьму катамаран сегодня после обеда. Так что к ужину меня не жди.
Значит, плохо…
— Я оставлю тебе ужин, — сказала она. — И прослежу, чтобы ты его съел.
Нико улыбнулся. В этот раз улыбка коснулась и его глаз.
— Завтра я принесу тебе другой зонтик. Побольше.
Как же!
— Пилот Пит будет ужинать с нами? Или отправить его в поселок? — Томас обычно ужинал с ними. Но у Пита Беннетта могли быть другие идеи на этот счет.
— Я доверяю ему. — Нико послал Питу предупреждающий взгляд. — Человек чести не оскорбит мой дом.
— Вы человек чести, Пит Беннетт? — спросила Серена.
— Я могу им быть, — произнес он со своей ленивой улыбкой, от которой у нее побежали мурашки по коже.
— Ужин в семь. Стиль одежды — платонический. — Серена увидела, как двое туристов свернули с дороги и направились к ним. — Кухонная дверь — через двор, прямо напротив вашей двери. — Она послала ему прощальную улыбку и переключила внимание на туристов, стараясь угадать, откуда они. Их первоклассного качества обувь и рюкзаки были безнадежно устаревшими. — Думаю, немцы, — пробормотала она.
— Голландцы, — сказал супермен, понижая голос.
Сейчас они это выяснят.
Туристы оказались голландцами в немецкой обуви.
Черт возьми!
Пит Беннетт устроился в комнате маленького белого коттеджа на холме с непринужденностью человека, который привык к путешествиям!
Он родился и вырос в Австралии и до сих пор называл ее своим домом. Это было место его детских воспоминаний, хороших и плохих. Место воспоминаний о работе, одни из которых поднимали настроение, другие же не очень. Не то чтобы эти воспоминания гнали его прочь от берегов Австралии. Нет, он бы так не сказал. Он предпочитал называть свои странствия по свету расширением возможностей.
Пит смыл с себя дневную грязь под тепловатыми брызгами старого душа и переоделся в свободные полотняные брюки и белую майку. Если богиня предпочитала платонический стиль, что ж, он будет его придерживаться. Кроме того, ничего другого у него и не было. Он посмотрел на часы — почти семь, взял свое мокрое полотенце и вышел во двор, направляясь к веревке, натянутой между двумя столбами.
