— Прости, Эми.
Мне действительно было ее жаль, но я и мысли не мог допустить, что проведу ближайшую пару часов в чьем-то обществе, даже если оно окажет самое благотворное воздействие, а с Эми, как я давно понял, мне всегда было не по себе.
— Такие вещи не для тебя. С тобой мы можем поехать завтра утром.
Это привело ее в ярость.
— О, опять тягомотина. Не хочу завтра, хочу сегодня. Тебе просто нужно от меня отделаться.
— Эми, перестань орать.
— Ты на меня чихать хотел. Тебе безразлично, чем я занимаюсь. С утра до вечера мотаюсь без дела.
— Можешь помочь Джойс прибрать в номерах, это было бы просто замечательно…
— О, фантастика! Огромное спасибо. Пап-уля-улю-лю!
— Не смей говорить со мной таким тоном.
— А вот и смею. И наркотики начну глотать, тогда попрыгаешь. Хотя чего там. Тебе до меня, как до лампочки.
— Эми, марш в свою комнату.
Она испустила трубный звук — этакий стонущий вопль — и умчалась. Я подождал, пока через стены до меня явственно не донесся стук двери. В ту же минуту с отменно ехидной синхронностью в ресторане загудел пылесос. Я вышел из дома.
Сегодня, конечно же, было прохладнее. Лучи солнца, стоявшего над лесной тропой, за которой, по слухам, наблюдало привидение Томаса Андерхилла, еще не пробились сквозь тонкую пелену тумана или низко плывущие облака. По пути к «фольксвагену», стоявшему во дворе, я подумал, что стоит только почувствовать удовольствие от одиночества (не потому, что я отделался от Эми, а благодаря возможности некоторое время побыть одному), как сразу же осознаешь — оно предполагает погружение в самого себя, в глубины собственного тела, в свои воспоминания, предчувствия и сиюминутные настроения, в эту неопределенную сферу существования, которая складывается из вышеперечисленного и чего-то еще, лежащего за его рамками; одиночество — не что иное, как уход в конфликтную целостность всей гаммы человеческих переживаний. Двое — это коллектив, который, конечно же, имеет много пороков, но когда ты один, в тебе оживает целая толпа.
Не успел я включить зажигание, как почувствовал внизу, в левой части спины, немного ниже поясницы, спазматическую, тупую, но четко выраженную боль. Каждый приступ продолжался где-то около двадцати секунд, без снижения интенсивности, потом сразу же проходил. Эти ощущения я испытывал уже около недели. Была ли сегодняшняя боль острее, приступы чаще, их продолжительность дольше, чем в первый раз? Я подумал, что, вероятно, она, действительно, стала более резкой и возвращалась раньше. Это — рак почки. Нет, не рак, а болезнь, из-за которой почка перестает функционировать и нуждается в удалении хирургическим путем, причем другая почка будет безупречно работать до тех пор, пока тоже не станет бесполезной и не потребует операции, после чего ты попадешь в полную зависимость от машины. А может, это даже не почечнокаменная болезнь, а вызванное избытком спиртного легкое воспаление, которое без труда снимается с помощью нескольких доз голландского джина и снижением дозы ликеров. Да и вообще, это не воспаление, вернее, воспаление, проявляющееся только в болях и коликах, не имеющих патологической природы и проходящих самостоятельно, — их просто не замечаешь, если о них не думаешь. Но как найти прием, помогающий не думать о боли, этой или любой другой?
