Папаша Вир открыл блокнот в черной клеенчатой обложке и проверил все товары по списку. Мари-Жозе не отрываясь глядела на восток, откуда шла портовая дорога.
Вдали показался розовый «тандерберд». Он резко притормозил возле них. Лейтенант Уодд опустил боковое стекло. Да, это его новая машина. Как раз прибыла из Гавра. Лейтенант вышел и стал нахваливать Патрику свой New T-Bird: сто миль в час, 4,7 кубика, 27 лошадиных сил, панорамное лобовое стекло, радиола и вакуумные «дворники».
Лейтенант открыл и закрыл капот. Сел в машину, захлопнул дверцу. И сказал Патрику:
— Trudy’s inviting you to her birthday party next Saturday. Wear your fanciest clothes. It has to be a real showpiece. (Лейтенант Уодд пригласил их в следующую субботу на праздник, который Труди устраивала по случаю своего шестнадцатилетия. Он добавил, что им следует одеться понаряднее, ибо она затевает большое торжество).
Мари-Жозе поблагодарила лейтенанта Уодда, пообещав непременно прийти. Она все время встряхивала своими длинными черными волосами.
Когда «тандербенд» отъехал, папаша Вир, не отрывая глаз от своего блокнота, сказал вполголоса:
— Ребята, и зачем вам якшаться с этими америкашками? Вы не забывайте: мы только что избавились от немчуры. Сегодня Генерал сказал, что больше не хочет видеть американцев во Франции. Глядишь, завтра к нам пожалуют русские, оккупируют нашу землю, поселятся в наших домах, станут девушек наших портить.
И, глядя в землю, спросил еще тише:
— Верно, дочка?
Папаша Вир задумчиво помолчал. Наконец поднял голову. Посмотрел на них и пробормотал:
— Немцы, американцы, русские… Многовато для такого захолустья.
*
В субботу 6 июня они собрались в саду небольшого особнячка из песчаника, где жили Уодды. Мужчины были в смокингах. Стояла очень теплая погода. Пригласили только белых. Тогда негры еще не имели избирательных прав. Тогда сегрегация соблюдалась неукоснительно, стоило офицерам покинуть казарму. Оставалась лишь ненависть.
Лейтенант Уодд, обвязавшись жениным фартуком, поджаривал куски мяса на гриле.
Офицерские жены состязались в яркости макияжа. Их лица, шеи и верхнюю часть груди покрывала оранжевая крем-пудра. Лак на ногтях был ядовито-розовым или пурпурно-красным, пальцы унизаны кольцами. Каждая держала в левой руке картонную тарелку, а правой обмакивала сырые овощи в баночки с горчицей или майонезом.
Мари-Жозе надела застегнутое доверху платье в бело-желтую полоску, собрала волосы в высокий пучок. Ей было неуютно в этой компании. С осунувшимся печальным лицом она как тень бродила за Уилбером.
