За домом тянулся длинный запущенный сад на песке. Он выходил к Луаре. У берега была привязана черная плоскодонка, всегда развернутая по течению носом к острову; здесь мальчику разрешалось играть, сюда он приводил свою школьную подружку.
*
Ее звали Мари-Жозе Вир. Она была дочерью владельца скобяной и бакалейной лавки в Мене. У папаши Вира было пять дочерей. Однажды ночью, после войны, в 1947 году, жена бросила его — внезапно, не оставив даже записки. Лишь неделю спустя она позвонила аптекарше. Все новости уложились в две фразы: она не вернется; пускай муж сам занимается детьми. Мари-Жозе Вир была самой младшей. К тому времени уже только две сестры жили с отцом над лавкой, на втором этаже; туда можно было подняться, пройдя по длинному, темному и затхлому коридору мимо кладовой со скобяными товарами.
Мари-Жозе Вир и Патрик Карьон с детства были неразлучны. Вместе играли на улице, на площади, в саду за домом, на крытом школьном дворе и у берега реки; вместе ходили в школу. И вместе посещали уроки катехизиса, которые устраивались в одном из нижних помещений замка.
Казалось, той ночью беглая мать оставила дочь без света. Наутро Мари-Жозе коснулась щеки Патрика пересохшими губами. Потом вдруг девочка смело и крепко поцеловала его прямо в губы, как делают взрослые. Прижалась к нему. И заплакала. Им было шесть лет. Тем холодным дождливым утром они, рыдая, поклялись друг другу в вечной любви. Они всхлипывали. Сжимали друг другу руки в холодных рукавичках. Затем побежали к школе. Уходили они всегда вместе, держась за руки в мокрых рукавичках. Вместе готовили уроки за круглым столом в кухне у Виров, под висячей лампой. Делились завтраками. Пользовались одной линейкой и одним ластиком на двоих.
Патрик и Мари-Жозе скрестили свои горести, а заодно и судьбы. Мать Патрика Карьона частенько сбегала от семьи в Орлеан или пряталась в библиотеке, почти не занималась сыном, ненавидела себя за уродливую пустую глазницу и все равно хотела нравиться, торопилась жить. А сам доктор Карьон колесил на старушке «Жюва-4» по всей Солони, посвящая жизнь кобылам, телкам и свиноматкам. Домой возвращался к ночи, когда на сына уже не хватало сил. Однажды он попросил Патрика поехать с ним в Клери. Крестьянин втолкнул коня задом в железный станок, осыпая проклятиями ни в чем не повинную животину. Доктор Карьон в сером халате и Патрик с горящими от возбуждения глазами связали коню ноги. Оба надели длинные кожаные фартуки. Доктор перевернул станок. Протянув Патрику закрутку, он велел ему встать возле головы опрокинутой лошади. А потом крикнул сыну:
