Но Мари-Жозе удержала Патрика, схватив его за руки.
— Это невозможно! — тихо простонала она. — Ты просто не понимаешь…
Он сказал, что это неправда. И добавил: существуют тысячи других способов, совсем неопасных. У женщин, слава Богу, есть пальцы. И на ее лице, к счастью, имеется рот.
— Я уже соглашалась однажды… рукой! — пробормотала она.
И судорожно стиснула руки Патрика.
Он тоже крепко сжал ее пальцы. Взъерошил ей волосы. Обнял, поцеловал. Восторженно рассказал про американскую базу, куда ему наконец удалось проникнуть; описал джаз, «джиг», Огастоса-Гитлера в красной вязаной шапочке, его импровизации на трубе.
Мари-Жозе села на изъеденный временем каменный столбик перед стеной, где мечтал умереть Вийон. В начальной школе они заучивали наизусть «Увы, где прошлогодний снег?»[14]. Школа не любит будущего. Они заучивали наизусть «Балладу повешенных»[15]. Школа ненавидит живых. Между «Большим завещанием» и призраками знатных дам былых времен как раз хватало места, чтобы заковать себя в кандалы или покончить с собой. Ровно столько, чтобы можно было повеситься.
Она заплакала.
Длинная хрупкая фигурка Мари-Жозе сотрясалась от рыданий, точно у маленькой девочки. Она призналась Патрику, что обижена на американцев: почему они не пригласили ее на свою базу вместе с ним? Он не должен был ходить туда без нее.
Патрик резко отодвинулся. И снова повернулся, чтобы уйти.
— Постой! — взмолилась она.
Они зашли в тень церковной ограды. Она заключила его в объятия. Они поцеловались. Он успокаивал ее как мог.
Потом надавил ей на плечи, заставив присесть. И всунул пенис ей в рот. Она брезгливо отшатнулась. Он повторил попытку. Но она крепко сжала зубы. Резко вскочила. Ее глаза были полны слез. Она хлестнула его по лицу. И ушла.
*
Патрик Карьон мучился вожделением, которое Мари-Жозе Вир так и не захотела удовлетворить. Он кипел от гнева. Не мог уразуметь, отчего она выказывает ему такое отвращение, почему так странно ведет себя, хотя клянется всеми святыми, что питает к нему великую любовь. Ему чудилось, будто он наглухо заперт в этой любви, порожденной годами дружбы и фантазиями Мари-Жозе. Эта любовь была тюрьмой, а сам он — пленником, но не возлюбленным. Городок Мен-сюр-Луар неизменно указывался в туристических путеводителях благодаря трем достопримечательностям: дому, где поэт написал «Роман о Розе»[16], мосту, отбитому Жанной д’Арк у англичан, и тюрьме, где томился в заключении Франсуа Вийон. С приходом теплых дней множество туристических автобусов и частных автомобилей теснились на прибрежном бульваре, у стен замка и перед ризницей аббата Монтре, иногда загораживая вход в нее. Приезжие, согнувшись в три погибели, спускались в подвалы и созерцали с испугом — разумеется, наигранным, — мрачные и сырые тюремные камеры.
