— Она… танцевала, наверно. Да?
— Скорее всего, что так, — согласился Марко. — Той ногой, которой сейчас нет, стояла, наверно, на пальчиках. А эту согнула, будто… птаха перед взлётом… — Он смутился, сам не зная отчего.
— А почему «она»? — вдруг насупился Кранец. — Может, это пацан…
— Олух, — добродушно проговорила круглая Галка. — Приглядись…
— А чего… Я пригляделся. На груди никаких… признаков.
— Балда, — с высоты своего роста сказал Слон. — Она же ещё ребёнок…
А Славка, у которой тоже не было «никаких признаков» развернулась на пятке и длинной исцарапанной ногой дала Кранцу пинка. Кранец снёс это молча.
Матвейка Кудряш присел рядом с Икирой.
— Смотрите, кулачок сжат. Наверно, она что-то держала в нем. Даже дырка под пальцами…
В самом деле, в кулачке было крошечное отверстие — как в бусине для ожерелья.
— Держала хворостину, — сообщила Славка. — Для мальчишек, у которых дурацкие языки… — Она поправила под футболкой юбочку и, кажется, примерилась для нового пинка. Кранец тяжело отпрыгнул.
Любопытный Матвейка нагнулся пониже.
— Интересно, а что было в другой руке? Которой нету…
— Ничего, наверно, не было, — с ласковой ноткой сказала Галка. — Ладошка, будто крылышко…
— Нет, было, — возразила Славка. — Вторая хворостина. Потому что одной, для некоторых дураков мало…
— Хватит тебе… — вполголоса велел ей Слон.
Теперь уже все кружком сидели над крохотной девочкой (и Славка присела). В глиняной танцовщице ощущаюсь движение и… слегка лукавая загадка: как по-вашему, кто я?
— Наверно, красивая была, когда… неразбитая, — шёпотом сказал Пиксель, который любил всё красивое. — Когда с головой…
— Она и сейчас красивая, — заступился Марко за девочку. — В Париже, в одном музее, стоит мраморная богиня победы, Ника Самофракийская. У неё совсем нет головы, а всё равно все любуются. Потому что в ней это… порыв. Даже складки на платье будто шевелятся от ветра…
— А у Венеры Милосской в том же музее, в Лувре, рук нет, — напомнил Слон. — А всё равно считается, что шедевр мировой красоты… Потому что у человека есть воображение… чтобы добавить недостающее.
Матвейка Кудряш поскрёб голову и огорчился:
— У меня его нету… воображения. Не могу представить, какое было у неё лицо…
Марко опять, как на берегу, представил лицо Юнки Коринец. И снова застеснялся сам себя. Пробурчал:
— Красивое было. В древности все лица на скульптурах были красивые…
— Интересно, она от снаряда разбилась или в давние времена? — спросил Пиксель.
