Например, я спрашивал:
– Мартирос Сергеевич, а кто из художников вам нравится?
И получал ответ:
– Э, мне даже я сам не нравлюсь!
Потом я привык к таким ответам и старался больше не приставать к нему с подобными вопросами, а сидел и молча наблюдал, как он рисует, отвечает на телефонные звонки или принимает гостей.
Например, пришел директор его музея Шаген и сказал, что с Сарьяном хочет повидаться скрипач Фейгин, ученик Ойстраха, приехавший на гастроли в Ереван.
– Раз Ойстраха ученик – зови! – разрешил Сарьян.
Зашел Фейгин, весь переполненный почтением к метру. Поздоровавшись, присел скромно за стол.
И Сарьян начал светскую беседу.
– Значит вы играете на скрипке?
– Да, Мартирос Сергеевич, – ответил Фейгин.
– А пальцы у вас длинные? – спросил Сарьян.
Фейгин с интересом посмотрел на свои пальцы, как будто впервые увидел.
– Не очень, – сказал он.
– А Ойстрах все за девочками бегает еще? – спросил Сарьян.
– Простите, не понял? – даже привстал со стула Фейгин от удивления и тут в разговор вмешалась тетя Люся:
– Мартирос, ты так шутишь, что люди не сразу и поймут, где ты шутишь, а где нет! Сейчас будем пить чай, – сказала она Фейгину.
– Почему шучу, – невозмутимо сказал Мартирос Сергеевич. – Раньше он очень даже бегал за девочками. Молодец!
Или приходит к нему его приятель по Нахичевани-на-Дону. В разговоре говорит Сарьяну:
– А ведь мой отец был городским головой в Архызе, помнишь, Мартирос?
– Помню. Напиши заявление – может тебе пенсию повысят.
Или мне рассказывал ереванский художник:
– Все ждали Сарьяна на выставке молодых дарований. Он пришел и окруженный свитой стал осматривать картины.
– Прекрасно, прекрасно! – остановился он возле одного натюрморта. – Это что, редиска? – спросил он.
– Нет варпет, это роза, – дрогнувшим голосом объяснил автор.
– Прекрасно, прекрасно! – И Сарьян пошел к следующей картине.
Однажды, во время моего приезда в Ереван перед поступлением на курсы сценаристов в Москве, Сарьян, увидев меня, сказал:
– Привет, даблабзан!
В тот момент я не стал спрашивать у него, что такое даблабзан – были посторонние люди в гостиной, а потом выяснилось, что такого армянского слова нет. Одна только тетя Катя, сестра Сарьяна, сказала мне:
– Знаешь, в Персии раньше были такие молодые люди, они ходили в широченных шелковых шароварах. А почему шаровары были широкие? Для того, чтобы им было легче пукать. Вот их и называли даблабзанами.
Я не мог понять, почему вызвал у Сарьяна такие ассоциации. Успокоился на том, что возможно, не заметив его, случайно пукнул в его присутствии и потому теперь при виде меня он вспоминает этот случай.
