С миру по нитке | страница 72
Завтра должен быть праздник, и по его части все было готово.
Утром Славик, беспокоясь за свой огонь, приехал в парикмахерскую чуть свет. Заспанный сторож отпер с проклятиями ему дверь парикмахерской, Славик тут же прошел на кухню к плите и чуть не потерял сознание – все конфорки были выключены.
– Что вы сделали? – в ужасе спросил Слава сторожа. – Это ведь Государственное преступление! Вы потушили огни Трудовой, Революционной и Боевой Славы!
– Ашши! Что кричишь?! Какое преступление?! – возмутился в свою очередь сторож, чиркнул спичкой и зажег три конфорки: -Вот тебе Трудовой, вот Боевой, а вот твоя Революция! Что еще хочешь?!
Чтобы я пожар ночью устроил здесь?!
Подавленный Славик позвонил тут же Юлику.
– Полный провал! – сообщил он Юлику. – Огней нет!
– Как нет? – удивился Юлик.
– Негодяй сторож выключил ночью конфорки.
– Никому ни слова! – приказал Юлик. – Привезешь тот огонь, который есть.
– Но это ведь липа?! – протестовал Слава. – Огонь ведь не тот!
– Ты что, хочешь сорвать важное государственное мероприятие?! Это очень серьезно, Слава! Не подведи меня, прошу. Все огни должны появиться на площади в положенное время.
Славику оставалось только подчиниться приказу начальства, хотя в душе он был против всякой липы.
Ничего еще не зная про потухшие огни Трудовой, Боевой и Революционной славы, я смотрел дома по телевизору передачу с площади Ленина, посвященную 60-летию Советского Азербайджана. Сценарий праздника был написан Юликом.
Вот как проходило это действо, насколько я его запомнил.
На площадь выехал странный экипаж, на борту которого был нарисован герб дома Романовых. Площадь была заполнена какими-то голодранцами в рубищах (наверное, те самые работники научно-исследовательских институтов и студенты). По какому-то сигналу они вдруг страшно возбудились, заволновались, вся площадь пришла в движение, толпа бросилась к царскому экипажу, сорвала с него герб вместе с драпировакой и обнажился грузовик, кузов которого был оформлен под кабинет Ленина в Горках, сам Ленин стоял, опершись о стол, а в кресле вальяжно сидел Нариман Нариманов. При виде своих вождей голодранцы оживились еще больше, сдернули с себя рубища и оказались красноармейцами, краснофлотцами, рабочими и крестьянами и дружно приветствовали новую власть. Ленин тем временем внимательно слушал Наримана Нариманова, который говорил что-то вроде «завтра будет поздно, а сегодня рано». Когда кортеж оказался напротив трибуны, где сидели руководители партии и правительства, секретари братских компартий во главе с самим Леонидом Ильичем, Ленин и Нариманов забыли о своем диалоге, встали рядышком и приложив руку к сердцу, стали отвешивать земные поклоны руководителям партии. Эти кадры на экране телевизора монтировались с улыбающимися лицами Алиева, Шеварднадзе, Брежнева и др., которые поощрительно помахивали ладонями вождю мирового пролетариата... «Верной идете дорогой...»