С миру по нитке | страница 34
Меня еще в Москве тот сценарист предупредил, что в подземном переходе на Александр-плац телефонный автомат испорчен и по нему можно сколько хочешь говорить с Москвой. В первый же день я нашел этот автомат и в день по нескольку раз звонил домой, беседовал с родителями, был в курсе всех их дел, вплоть до того, что знал, что у них сегодня на обед.
Вернувшись из Лейпцига в Берлин, я первым делом понесся в подземный переход к этому автомату, позвонил в Москву и узнал, что у моего отца был на днях инсульт. И хотя мама успокаивала меня, что сейчас он «чувствует себя неплохо, только не очень связно говорит и рука неподвижна, а так все нормально», я понял, что нужно срочно возвращаться. С большим трудом мне удалось поменять свой билет, и я полетел в Москву, так и не посетив Будапешта.
В аэропорту Шереметьево таможенники насторожились, увидев в моем багаже дрель, телевизор «Шилялис» и девятнадцать банок консервов горбуши.
– Почему везете эти вещи? – строго спросили они у меня.
– Я с ними и уехал, – сказал я. – Можете проверить по моей декларации.
– Но зачем вы их привезли назад? – не могли понять таможенники, внимательно рассматривая дрель, заглядывая в отверстия телевизора, прикидывая на руках вес консервов. Явно подозревали, что внутри этих вещей могло быть что-то запрещенное для ввоза.
Моя совесть была чиста, и потому я мог позволить себе шутить.
– Понимаете, это мои любимые вещи, я с ними никогда не расстаюсь. Куда еду – беру их с собой.
– Даже дрель?
– Да, я без нее ни шагу, – сказал я.
– Понятно, – сказали таможенники. – А почему везете назад горбушу?
– Моя горбуша, хочу вывожу, хочу ввожу обратно. Это что, запрещено законом? – стал раздражаться я.
– Нет, – сказали пограничники и взяли несколько банок горбуши и унесли куда-то, очевидно, на рентген. Вскоре вернулись, возвратили мне горбушу и на всякий случай, отпуская меня, все же спросили:
– Значит, ничего запрещенного не везете?
– Только мысли! – с удовольствием сказал я и прошел через зеленый коридор.
Режиссера, который посоветовал мне везти горбушу, я, как-то встретив в Доме кино, спросил:
– Слушай, как ты продал в Берлине горбушу? Все мои попытки окончились неудачно, и сейчас вся наша семья через день ест горбушу или суп из горбуши.
– А как ты продавал ее? – спросил меня этот довольно известный режиссер.
– Зашел в магазин, показал банку и назвал цену по-немецки, – сказал я.
– Ты что?! – расхохотался режиссер. – Конечно, так не получится. Они ведь не знают, кто ты. А я попросил знакомых немцев, и они мне написали маленький плакатик такого содержания: «Я – турист из СССР, кинорежиссер, у меня остались лишние консервы, и я готов продать их по бросовой цене». Вот с таким плакатом я ходил и предлагал. И в одном магазине хозяева клюнули. Ты что, без языка там трудно.