Через две недели Параджанова посадили.
– Все из-за Толика, – подмигивая, говорил нашим друзьям Рубен. – Такие вопросы Сереже задавал, хуже следователя!
А директор студии «Арменфильм» Мадоян сказал нам, что запуск фильма Параджанова по сказкам Андерсена он уже закрыл. Было ясно, что Параджанова посадили надолго.
Больше у меня таких встреч с Параджановым не было. Я, правда, видел его в московском Доме Кино на премьерах его фильмов «Сурамская крепость» и «Ашик-Кериб».
На премьере последнего фильма мы столкнулись с ним у входа в Дом Кино –он встречал своих гостей.
Увидев мою тогдашнюю жену (это была Соня), он пораженно закрыл ладонью глаза:
– Какая шуба! – воскликнул он. На что Соня обиженно сказала:
– А я думала, вы скажете: Какая женщина!
После выступления Параджанова перед просмотром фильма у Сони претензии к Параджанову отпали.
Параджанов представлял актера, исполнителя главной роли, молодого красивого курда и смотрел на него влюбленными глазами – курд с достоинством принимал его обожание.
Параджанов говорил:
– Нас пригласили показать фильм в Нью-Йорке и разрешили поменять 300 рублей – это ведь такая мелочь. С трудом купил на них Арику -показал он на актера – подарок, часы. И все. Потом стоим на Бродвее и смотрим, как рядом негр ест банан и выбрасывает шкурку. Мы следим, как эта шкурка летит в урну.
Мне кажется, «Ашик-Кериб» лучший его фильм.
Но много я слышал о Параджанове от других людей и кое-что здесь приведу из услышанного.
Паркев Малаян, режиссер «Арменфильма», работавший ассистентом у Параджанова на картине «Цвет граната», рассказывал мне.
– Мы выбирали натуру для картины и заехали в Бжни, осмотрели церковь 16 века. Когда вышли из церкви, Сережа мне говорит:
– Паркев, ты видел там на амвоне кадило лежало?
Я говорю:
– Видел.
Он:
– Вот тебе 25 рублей, пойди возьми кадило и положи вместо него деньги.
Ну, я пошел и сделал все, как Сережа сказал.
– А деньги оставил? – шутя, спросил я.
– Если честно – нет, – сказал Паркев. – Никому там это кадило на фиг не нужно было... А деньги взял бы любой человек, который первым бы там после меня оказался... Потому и не оставил, а если б Сереже попытался вернуть – скандал бы вышел, что его ослушался.
Директор нашего с Рубеном фильма работал с Параджановым на «Цвете граната». Как-то в разговоре с ним я что-то сказал про «творческую мысль».
– Вот только этого мне говорить не надо! «Творческая мысль»! Сыт ею по горло! Этой творческой мыслью!
Такое болезненное отношение нашего директора к «творческой мысли» было вызвано работой с Параджановым.
