К несчастью, век наш, как известно, век скептицизма и постоянных опровержений. И хотя в кругу семьи и немалого числа людей, удостоенных чести есть, пить и дышать одним воздухом с нею, споры, как мы сказали, умолкли, на дне общества, где пресмыкаются подлые плебеи, ходят самые нелепые слухи о происхождении Помпалинских.
Там, например, совсем не лучшим доказательством глубокой древности рода считается то, что истоки его бесследно теряются во мгле веков. Зачем ворошить римских и иудейских летописцев, историков и геральдиков, если даже польские не упоминают о нем? Молчат Галл, Кадлубек, молчат Длугош, Вельский и Стрыйковский, молчат Папроцкий и Несецкий, Нарушевич и Аелевель, Шуйский и Шайноха. Напрасно мы будем листать труды всех этих ученых, напрасно с жадностью будем ловить каждую прописную букву — там есть Потоцкие, Замой-ские, Тарновские, Сапеги, Сангушки, Аюбомирские, а Помпалинских нет. И в родословных дворянских книгах о них тоже ни слуху ни духу.
Случай и впрямь удивительный! Но я говорю это без капли злорадства, а наоборот, с глубочайшим почтением к великим мира сего, искренне желая в их пользу истолковать этот нелепый случай. Быть может, все названные выше летописцы, историки и геральдики лишь слыли добросовестными учеными и усердными ревнителями старины, а на самом деле с непростительным и, я бы сказала, преступным нерадением, относились к своим обязанностям. Разве не бывает славы незаслуженной? А может быть, виной всему интриги, личные счеты, взаимная вражда и обиды. Может быть, какой-нибудь далекий предок Помпалинских повздорил из-за кастелянско-го кресла с Мартином Галлом, другой — с Длугошем, третий — с Папроцким, четвертый перещеголял своим патриотизмом самого Аелевеля, пятый нечаянно толкнул слепого Шайноху или недостаточно внимательно слушал в университете лекцию профессора Шуйского. И вот в отместку ученые мужи предали забвению ненавистное имя, окружив его плотной стеной глухого молчания. Да! Много еще несправедливости на свете!
Но все это, так сказать, лишь досужие домыслы. Гораздо неприятней, что есть версии, имеющие под собой более реальную почву. Еще совсем недавно живы были старики, помнившие времена — этак лет сто назад, — когда вода в нашем польском озере сильно замутилась. Иные делали все, чтобы вода прояснилась и успокоилась, — но беднягам не повезло. А ловкачи — те «уселись на реках Вавилонских», закинув в мутную воду свои длинные, упругие удочки. Слов нет — улов был бо-
