, сладостных уз Гименея.
Сказав это небрежным тоном, так что нельзя было догадаться, говорит он всерьез или шутит, Мстислав отвесил низкий поклон и вышел из комнаты.
За совещанием с дядюшкой последовало другое, более долгое и доверительное — с матерью, а потом третье, самое длительное, с лучшим варшавским ювелиром. Но вот все позади: и материнские благословения, и наставления аббата о нравах и обычаях, этикете и церемониале папского двора, и вялое рукопожатие графа Святослава, и долгие лицемерные объятия графа Августа, — Мстислав сел в карету и укатил.
А через месяц после того памятного дня карета Мстислава (неизвестно, графа или даже князя) снова остановилась у подъезда.
— Voilà notre jeune comte qui arrive! [164] — опять неестественно громко закричал глядевший в окно граф Август.
— Peut—être prince?[165] — улыбнулся аббат.
Графиня, волнуясь, поднесла белую руку к шелковому корсажу, под которым часто билось сердце.
В прихожих, на лестницах, перед парадным подъездом поднялась суетня. Дворецкий, швейцар с галунами, лакеи — все услужливо кинулись навстречу молодому барину, А он далеко не так проворно и бодро вылез из кареты, как подобает человеку, который без колебаний предпринял столь далекое и, по — видимому, успешное путешествие. Худой и бледный молодой граф (или князь) казался утомленным даже не дорогой, а скучной необходимостью жить.
Его красивые миндалевидные глаза смотрели сонно; стройный и худощавый, он с таким трудом волочил ноги, как будто поднимался по крутой лестнице.
— Принимает сегодня мой дядя? — спросил он у графского камердинера, тоже вышедшего его встречать.
— Принимает и вместе с ясновельможной графиней ждет ясновельможного пана.
При виде сына ясновельможная графиня только пошевелилась в кресле, но даже не привстала. Знатной даме не к лицу кидаться сыну на шею, как бы ни был он дорог ей и сколько бы ни длилась разлука, да и благовоспитанный сын никогда не раскроет объятий навстречу даже самой лучшей из матерей. Графиня просто протянула сыну свою белую руку и тихо, томно сказала:
— Bonjour, шоп enfant[166].
— Bonjour, maman[167], — ответил сын и прикоснулся губами к ее руке.
Так же сдержанно поздоровался с ним и граф Святослав; зато граф Август выразил свою радость более бурно и многословно. Аббат пожал юному путешественнику руку, сказав шутливо:
— Я, право, не знаю, как вас величать… prince ou comte? [168]
Мстислав вместо ответа обернулся к раскрытой в соседнюю комнату двери и, увидев рыжую бороду Жоржа, позвал:
