Эйнрехтская Лорхен стоила кабитэлского Валтазара, но к нынешним погромам отношения явно не имела. Разве что нынешние лорхен бросились бить тех, кто им что-то недодал, начиная с регента и его принцессы.
— Руперт, — не выдержала графиня, — вы ведь позволите мне вас так называть? Эта Лорхен, часом, не прицепилась к принцессе Гудрун?
— Нет. Видите ли, она выбрала жену Иоганна фок Штарквинда и не может ее оставить, потому что графиню продолжают считать красавицей...
Разговор продолжался еще часа два, но полезного принес мало. Эйнрехт не только взбесился иначе, чем Оллария, в нем и предпосылок-то никаких не имелось, разве что Руперту иногда становилось противно. Парень объяснял это судебными подлостями, и, вполне возможно, так оно и было.
— Я хотел, чтобы вы его выслушали сами, — признался Рудольф, когда выпотрошенный граф отправился готовиться к новой дороге. — Не скажу, что я перестал себе доверять, но Лионель со своей девицей ощипали меня изрядно... Чувствовать себя старым простаком еще то удовольствие; спасибо, Талиг не на мне одном держится, случись что, переживет. Другое дело, что умирать меня пока не тянет.
— Ли в ловле бесноватого не участвовал. — Арлетта взялась за очередную чашку шадди и, как всегда, вспомнила Левия. — Девушка все придумала сама, она вообще со странностями. В городах таких почти не бывает, а в деревнях случаются, особенно поближе к Алату.
— Не могу не верить матери господаря Сакаци. — Рудольф все же улыбнулся. — Вы полагаете, чувствовать, что тебя в твою слепоту ткнул носом не маршал, а девчонка, приятней?
— Для вас вряд ли новость, что дети порой идут дальше нас. Отдавая маршальскую перевязь Росио, вы не могли об этом не думать.
— Я думал спокойно пожить хотя бы лет двадцать, — Ноймаринен красноречиво потер спину, — и уж точно не думал, что Двадцатилетняя война и даже Алиса покажутся золотым веком. Ну, не золотым, серебряным... Что там у вас такое?
— Монсеньор, прошу меня простить. — Мнущийся у двери адъютант выглядел озадаченным. — Корнет Понси стоит на чердачном балконе и обещает прыгнуть с него, если его не отпустят в действующую армию.
— Он тепло одет? — спросила Арлетта, вспомнив блестевший на траве иней.
— В парадном мундире.
— Скоро спустится, — предрекла графиня. — Замерзнет и спустится.
— Несомненно. — Глаза регента блеснули. — Подготовьте-ка приказ о переводе корнета Понси в распоряжение маршала Лионеля Савиньяка и отправьте оного корнета вместе с Фельсенбургом. Вот так-то, сударыня...
